Тени сознания

Аори поднесла к лицу ладонь с тонким, принялась рассматривать на просвет его крылышки. Кажется, внутри мерцали багровые нити, изящные и почти незаметные, как прожилки молодых листьев.

– Сиэ. Она умела обращаться с существами Грани. Где она сейчас?

– Без понятия. Но рыжая, в отличие от Каллике, ерундой не страдала, а брала демонов и выжимала их до капли.

– Каллике? – удивилась Аори. Кажется, этого имени она раньше не слышала.

– Неужели тебе не изложили мою скромную биографию?

– Постой, это та изменяющая, которая…

Аори продрал мороз по коже. Она вздрогнула, и тонкий испуганно вспорхнул и унесся прочь, за остальным роем, уже рассеявшимся в полутьме.

– Которую я любил.

Голос Веррейна стал глухим и нарочито спокойным, а сам он, отвернувшись, рассматривал несуществующий в мире слившихся теней горизонт.

– А она тебя?

– И она меня.

– Тогда почему ее инициировал не ты? – воскликнула Аори с непонятными ей самой сожалением и злостью – Неужели это должно быть… так?

– Не зарывайся, – с угрозой в голосе предупредил он. – Только из-за Калли я с тобой и вожусь. Чтобы вернуться после того, как окажешься тут вся, нужен маяк. Обычный человек, не изменяющий, кто-то, чье тело Грань не помяла. Неужели ты думаешь, нам не было больно?

Он все же сорвался, рывком подскочил к Аори, навис над ней, яростно и горестно оскалившись.

– Неужели ты думаешь, нам не было плохо? Я впервые поверил, что в наших сраных мирах может случиться что-то хорошее! Чистое и настоящее! И сам ее притащил на Астраль…

– Одаренные бывают и в других мирах?

– Представляешь? – он расхохотался ей в лицо. – Одна вот стоит и задает глупые вопросы.

– Она из моего мира? – с дрожью в голосе спросила Аори.

– Ты действительно хочешь узнать, или просто тянешь время, пока я не пнул тебя под зад в направлении выхода?

– Хочу узнать, как становятся изменяющими.

Оглянувшись, она присела на обломок упавшей стены, выпирающий из общей груды камней. Мелкие камни струйкой ссыпались вниз. Веррейн шумно выдохнул и устроился рядом, присев на корточки и свесив когтистые лапы между колен. Алый язык трижды обмахнул пасть, прежде чем волколак собрался с непослушными, тараканистыми мыслями.

Stream of Passion. The Mirror.

10.

Он впервые увидел Каллике на празднике.

Большая изба, сложенная из бревен невообразимой толщины, полнилась ароматами разгоряченных тел и нажористых, шпигованных чесноком колбас, разлитого второпях вина и влажной шерсти медвежат, с громким чавканьем грызущих под столами брошенные щедрой рукой кости. Все эти оттенки замешивались на густом смолисто-медвяном запахе бревен.

Веселые голоса выстраивали партию вслед за плясовой, которую нестройно, но от души наяривали музыканты. Судя по блеску их глаз и энергичным, порывистым движениям, они успели причаститься чем-то многоградусным и веселящим. Двери избы стояли нараспашку, через них то и дело прошмыгивали хуторяне – кто в поисках глотка воздуха, кто ради компании поинтимнее. Другие же, напротив, спешили влиться в бурлящее празднество, проникнуться его духом, узнать чужие новости, рассказать свои. Жители разбросанных в лесах домишек собирались вместе всего несколько раз в году, и невообразимое множество дел начиналось и завершалось в эти дни.

Довольно встряхнувшись, невысокий парень с раскосыми глазами решительно перешагнул порог. На него тут же уставились – еще бы, редкий гость в их захолустье, да еще и столичный, модный, в глухой черной рубашке навыпуск и узких штанах. Он смотрелся на фоне хуторян как галка посреди шумной ватаги бойцовых петухов.

Стол, крепкий, такой, чтобы никакой дракой не переломить, манил едой, сваленной грудами на деревянных досках поверх холщовой скатерти. Облизнувшись, гость направился к нему, примеряясь, как бы половчее выхватить кусок из-под локтей прочих едоков.

– Йоптыть, явился-таки!

Увесистый хлопок по спине заставил его обернуться, подозрительно щурясь.

– На, на, нечего в меня своими волчьими гляделками стрелять, – рослый, плечистый мужик насильно всунул в руки железную кружку. – Мы тебя уж и не ждали, твое магичество Веррейн.

– И что, травануть решили, раз уж пришел? – он с подозрением принюхался к пойлу и, задержав дыхание, опрокинул его в себя. Костер внутри подтвердил градус, а своеобразный вкус Веррейн тут же приглушил, внаглую подхватив с чужой тарелки шмат копченого мяса.

– Четыре раза не вышло, с чего б в пятый подох?

Они дружно захохотали, открыто и бесшабашно.

– Надежд, о Бар, не оставляй, и счастие обрящещь! – продекламировал изменяющий, назидательно подняв вверх руку с зажатой в ней кружкой. Стоило ему опустить посудину, и рядом, как по волшебству, оказалась грудастая девица и, старательно демонстрируя содержимое декольте, наполнила кружку из пузатого кувшина. Впрочем, волшебством тут и не пахло. Веррейн мог гарантировать.

Бар прихлопнул разносчицу по нижним округлостям, вызвав восторженный писк, и облокотился о поддерживающий потолочную балку столб.

– Не сегодня. Негоже девушек расстраивать в праздник осени.

– Тю… Они такие сентиментальные?