Тени старой квартиры

– Умница, ела много кальция, – он прошел вперед. – Ника поручила купить тебе творога, фруктов и… – И тут он осекся, увидев в комнате, в центре солнечного квадрата, Эдика – абсолютно непринужденного, светского, в этих его ярко-желтых, прямо-таки сияющих брюках.

– И – добрый день, – закончил за него Эдик, протягивая руку для рукопожатия. – Я Эдуард, буду тут дизайнером. Пока холодильника для творога еще нет, но, насколько я понял планы хозяйки (а Ксения снова порозовела – она успела немало порассказать Эдику в больнице о своих планах), он скоро появится.

– Э… – растерянно обернулся на Машу и Ксению Игорь. – Очень приятно. Игорь. Муж подруги. Ну, и тут тоже, кхм, помогаю… – он еще больше стушевался. – По одному делу.

Маша спасла его от неловкости, тоже подойдя знакомиться: очень приятно; вот она, как глупо, решила подарить выздоровевшей букет, а тут же не только холодильника, но ведь и вазы-то, наверное, нет. Однако они с Эдиком быстро придумали, что можно закрыть в страшноватой, еще коммунальной эпохи ванной слив и, напустив туда озерцо холодной воды, спасти цветы от увядания.

– Да, – объяснял всем троим Эдик через несколько минут, когда они расселись на широком подоконнике в самой большой комнате, – конечно, это не лучший вариант – ремонтировать и жить в той же квартире. Но! Даже тут есть свои плюсы: учет и контроль надо всем происходящим, участие в увлекательном процессе превращения замызганной коммуналки в чудный новый мир.

Эдик сверкал глазами, жестикулировал, Ксения с удовольствием отметила, насколько он увлек своими дизайнерскими планами и строгую московскую Машу, и совершенно далекого от стиля историка Игоря: восстановленный дубовый паркет, игра с белым цветом – но всегда разным, от легко-кремового до цвета слоновой кости в отделке стен, расширенное за счет чулана и части кухни пространство ванной комнаты, в которой окажется окно…

Ксения все больше понимала, что ей повезло, ужасно повезло, какое-то волшебное стечение обстоятельств, словно счастливая волна, несшая ее с момента получения приза в Монреале и оборвавшаяся с бабкиной смертью, снова набирала силу, и он – этот мужчина со смеющимися глазами и в ярких брюках – был ее символом, радостной меткой.

– Что ж, – сказал Эдик и с мальчишеской легкостью спрыгнул с подоконника, – пора и честь знать. Вы же, наверное, поговорить пришли, а я вам совсем голову задурил своими дизайнерскими байками.

И посмотрел на Ксюшу так, что она сразу поняла, о чем он подумал, и вновь порозовела, аки майская роза.

– Не провожай меня, – остановил он ее попытку доковылять до двери. – Всего хорошего, приятно было познакомиться, – обернулся к Маше и Игорю. А потом подмигнул Ксении и поцеловал ее еще раз – на прощание. Но теперь – в щеку. Что продлило румянец еще минуты на две, за которые Эдик успел выйти за дверь, Игорь раскрыть свою кожаную сумку на молнии и вынуть документы, а Маша как-то весьма выразительно на Ксюшу посмотрела.

– Ладно. Перейдем к делу, – Игорь разложил на коленях и рядом фотокопии документов. – Вот мой улов из архива. По-моему, я напал на нечто интересное. И про кого, как вы думаете?

Он выдержал выразительную паузу, а потом, добившись от своих слушательниц максимального внимания, объявил:

– Про чету Коняевых.

Аллочка. 1959 г.

От коклюша, от ангины,

От веснушек на лице,
Рыбий жир,
таблетки хины
И, конечно, витамины —
Витамины:
«А»,
«В»,
«С»!

Сергей Михалков, Чудесные таблетки, 1960 г.