Тени стёртых душ (СИ)

Мышцы заныли тягучей болью. Дрожью пробежался страх по фарфоровой коже, не имеющей изъянов, кроме как одного шрама на груди. Воздух неприятно скреб горло и легкие, навязывая ненужные мысли.

— Ну, вот и все, — послышался довольный голос Драгнила, — рабочий день закончился. Можете идти по домам, — он радостно махнул работникам и сам направился в подсобку, чтобы переодеться в повседневную одежду.

Люси вздрогнула, вцепившись своими тонкими пальцами в плечо. Почему-то сейчас она боялась. Боялась не очистить душу Нацу, а наоборот — оттолкнуть его, скинув с обрыва вместе с этой тягостной ношей. Она боялась его смерти в образе неспасенного грешника. Уж лучше тогда быть очищенной душой, которой даровано светлое небо и, в некоторых случаях, божья вера.

Страшнее всего для хранителя — наблюдать, как сгнивает тлеющая душа грешника, когда-то бывшим его подопечным. За это не наказывают отдельным образом сверху, потому что сам вид истомленной души, что прикована к земле либо темницам Ада является наказанием. Для живого эти ощущения сравнимы с ощущениями, когда расплавленным железом выжигают клеймо на коже.

Для ангелов это клеймо остается на крыльях в виде черных перьев. Избавиться или же вымыть их невозможно. Это основы из основ, которым учат хранителей, предостерегая от бед.

— Люси, — ее мягко окликнули.

Опомнившись, она заметила стоящего перед собой архангела с яркими, светящимися бирюзой крыльями и пепельными волосами.

— Мираджейн? — удивившись, спросила.

— Я пока присмотрю за Нацу Драгнилом, — она говорила серьезно, хоть на лице и виднелась улыбка, — тебя вызывают в Совет.

— С-совет? — запнулась, понимая, что сейчас придется посетить то место, которое видела лишь два раза в своей перерожденной форме: сразу же после перерождения и во время посвящения в хранители.

— Поспеши, — бережно потрепала по плечу.

Люси настороженно кивнула и, показав на свет свои крылья, блистающие золотом солнца, взвилась в небо. Километры пролетала за доли секунды, распарывала облака, пытаясь разыскать в уме причину столь внезапного вызова.

Наконец, найдя нужное облако, она пролетела сквозь него, попав в портал, который занес ее в белеющие стены главного собора. Неуверенно ступила на ноги, скрыла крылья и направилась к массивным дверям, за которыми уже наверняка о чем-то переговаривались между собой господства, силы и власти — управители небесных светил и стихий.

— Люси! — сзади торопливо шагала Эрза, которая обеспокоенно смотрела на нее, заметив, как та побледнела.

— Эрза, что происходит? — боязливо вымолвила она, прикоснувшись к поверхности двери.

— Заходи, — коротко бросила она и подтолкнула их, открывая проход в огромный зал.

Свет озарял каждый угол этого помещения, не оставляя шансов теням спрятаться хотя бы за одним углом. В конце зала стояли трибуны, за которыми сидели благословленные Господом советники. Они прервали свои перешептывания, как только увидели Люси.

— Явилась по зову, — она покорно склонила голову, прижав правую ладонь к шраму на груди.

— Подойди ближе, хранитель Люси, — бархатный голос одного из советников плавно разлился по помещению.

Эрза вздрогнула, узнав этот голос. Да и Люси его знала. Не существует ни одного хранителя, который не был бы наслышан о господстве, кто был наречен Джераром. Одним из святейших и известнейших благословленных, который славился своими мудрыми поступками и беспроигрышными битвами. Он был одним из тех, кто символизировал власть Господа.

Сделав несколько шагов в центр зала, Люси по-прежнему не поднимала голову, боясь встретиться взглядом с ним. Воздух здесь был свеж, терпок, но отдавался сухостью во рту.

— Сегодня хранитель Кана сообщила нам, что твой подопечный Нацу Драгнил — грешник, способный к очищению, — казалось, он даже не прерывался на дыхание, — но она сомневается в том, поможешь ли ты ему этого достигнуть. У тебя слишком малый опыт, что значительно уступает многим другим хранителям.

Джерар говорил твердо, будто хотел, чтобы разум Люси треснул пополам под натиском прикрытых сомнений.

— Но ведь прошлые души ее подопечных очистились, — сзади послышался тихий, но уверенный голос Эрзы, которая посмела вступить в диалог.

— Эрза, — хрипло отозвался тот, — ты хочешь опровергнуть мои слова по поводу возраста?

Секунда тишины. Металл глухо заскрипел, что означало лишь одно — она тоже склонила голову.

— Прошу прощения, святейший, — терпеливо произнесла.

В зале еще минуту царила полнейшая тишина, прерываемая лишь шорохом облаков, что цеплялись за крышу храма.

— Я хотела лишь убедить Вас поверить в хранительницу Люси, — голос отдавал тонами горечи и рвения доказать что-то, — как поверила в нее я.

Шелест одежды и затем шаги, что приближались медленно к Люси. Она все так же не осмеливалась поднять голову, ожидая последующих слов.

— Я понимаю тебя, Эрза, — произнес он почти над ее головой, — понимаю твою веру и хвалю за непокорность сомнениям.

Затем к плечу прикоснулась его массивная ладонь, чуть сминая одеяние пальцами. И через секунду последовал следующий вопрос от Джерара: