Тени суккуба

Я все еще трясла головой, но слова Бастьена доходили до меня. Он прав. Он прав, и я ненавидела его за это. Отвернувшись от Бастьена, я взглянула на Люка, чью бровь я поглаживала своей рукой. Его взгляд все еще был направлен вверх, все еще на меня. Капля воды упала ему на щеку, и я поняла, что это была моя слезинка.

— Прощай, Люк, — тихо сказала я. Казалось, мне следовало сказать ему миллион других вещей, но я не могла облачить их в слова. Поэтому вместо этого я наклонилась и поднесла свои губы к его. Я прижалась к ним, создавая полный контакт, хотя в этом не было и следа от прежней звериной страсти. Он был более ласковым. Отголосок поцелуя.

Но как и сказал Бастьен, много времени это не заняло. Прекрасная серебристая сладость его жизненной энергии потекла в меня. Она была такой же чистой и идеальной, как и раньше… и ее быстро не стало. Я поглотила ее и села, как раз в тот момент, когда Люк испустил последний вздох. Глаза, которые с таким обожанием смотрели на меня, теперь не видели ничего. Я села и прижалась к Бастьену.

— Я убила его, — сказала я, больше не сдерживая слез.

— Ты принесла ему мир. Была его ангелом. — Прозвучало будто это было эхо от моего раннего настроения.

— Нет, это… то есть, раньше. Он не должен был быть здесь. Он здесь из-за меня… из-за меня. Если бы я с ним переспала, этого бы не случилось. Но я не смогла. Не хотела причинять ему вред… не хотела очернять его… и вот что случилось…

Бастьен обнял меня: — Если это тебе поможет — его душа не попадет к «нашим».

Я уткнулась лицом ему в плечо.

— Это моя вина. Моя вина… Я должна была делать то, что должна. Я была готова к этому… а потом он сделал мне предложение и… проклятье. Я должна была это сделать. Должна была солгать. Так было бы лучше для всех. Не знаю, как это произошло…

— Все произошло потому что ты слишком привязываешься к ним, — сказал Бастьен. Он был строг, но сильно старался быть благородным. — Мужчины вроде… любой вроде… они очаровывают тебя, Цветочек. Ты привязалась и сейчас тебе больно.

— Или я ранила их, — пробормотала я.

— Ты должна оставаться равнодушной.

— Становится только хуже, — сказала я. — Каждый раз для меня труднее. Я не понимаю. Что со мной? Что со мной не так?

— Бессмертие, — сказал он мудро. — Слишком много лет.

— Что ты знаешь? Ты моложе меня.

Бастьен помог мне подняться, хотя мне не хотелось отпускать Люка. — Знаю ты не можешь так продолжать. Слушай, что я скажу: не привязывайся больше к хорошим мужчинам. Не важно что ты делаешь, добром это не кончится.

— Я больше не буду сближаться с хорошими людьми, — сказала я тихим голосом. — Никогда больше. Буду держаться от них подальше.

Доброе выражение лица Бастьена тут же изменилось. — Смешно, — сказал он с издевкой. — Ты меня до этого слушала? Ты не можешь питаться аморальными мужчинами вечность. Не получишь нужной энергии. Тебе нужна будет энергия каждый день.

Я смотрела на Люка, который любил меня и которого убили из-за меня. Моя вина. Все моя вина.

— Никогда, — сказала я, — я не раню больше никого как сейчас.

Когда я возвратилась в свою коробку во тьме, я не нуждалась чтобы Онейриды просветили меня. Весь этот сон был правдой, кроме последней части. Она была ложью. Я продолжала ранить людей, снова и снова.

Глава 16

Действительно, если задуматься, то, что происходило со мной, в конце концов, не сильно отличалось от смерти. Поговаривают, что ты видишь, как вся твоя жизнь проноситься перед глазами, и вот как это было для меня. Сон после сна. Я снова переживала самые болезненные моменты своей жизни, правдивые видения, в которых я делала ужасное и видела ужасное вещи, сделанные тем, кого я любила. К тому же «реальности», которые мне также показали, никогда не происходили. В одном из последних показали влюбленность Романа, оказавшуюся обманом. Она была выставлена на показ, что бы наказать меня за мою роль в смерти его сестры. Только, он не пошел за мной напрямую. Но взялся за всех моих друзей, смертных и бессмертных. Я наблюдала, как он убивал их одного за другим, игнорируя мои просьбы прикончить меня вместо них.

Онейриды зацепились за то, что я беспокоилась больше о страданиях тех, кого я любила, чем о своих собственных. Они высмеивали меня, утверждая, что метания Романа было видением будущего, проникшее через врата из рога. Я не верила этому… по крайней мере, я не считала, что обманываюсь. Никта могла видеть будущее. Могли ли они? Или возможно они могли контактировать с ней, несмотря на ее заключение? Мои рассуждения все больше уступали паранойе, чем дольше и дольше я была лишена своей сущности. Я даже начала бояться правдивых видений из мира смертных, которые показывали мне моих друзей. Они больше не были утешением; они только все больше погружали меня во мрак. Потому что, как и предсказали Онейриды, не было видно ни единого шанса на спасение.

Тем не менее, я продолжала видеть сны…