Тени тевтонов

В словах Бафомета Каетан услышал такое же презрение, как в словах комтура. Однако комтур презирал в нём поляка, а Бафомет – человека.

Но что ему, Каетану, презрение врагов рода людского? Благословляйте попирающих вас – они вас в Царство Небесное толкают! А Орден сгинет.

– Я согласен, – решившись, сказал Каетан.

– Ну, клятву крестом я с тебя не потребую… Поклянись кровью.

– Надо, чтобы я договор с тобой подписал?

– Я не комтур, а бумага – тлен, – сказал Бафомет. – Вечно только слово.

– Клянусь кровью своей! – произнёс Каетан шёпотом, будто его мог услышать кто-то ещё, кроме дьявола.

Кувшин упал на стол, и хель разлился по доскам. Затрещали угли в очаге, и загудела тяга в дымовой трубе. Звякнула монета в кошеле у корчмаря, наёмник ткнул вилкой в репу, и купец ухватил вора за руку.

* * *

Встреча в корчме снилась ему снова и снова, но разговоры с Бафометом не повторялись – всегда были другими. Так Бафомет сообщал то, что хотел сообщить. И однажды он сказал: «Время пришло. Найди обезглавленного».

На следующий день Каетан понял, о чём говорил ему дьявол.

Четырёх купцов, приговорённых к смерти, привезли на Фиалковую гору. Отсюда был виден весь Кралев, немецкий Кёнигсберг. Кирпичные стены с круглыми башнями окружали орденский замок с домом конвента и громадой бургфрида. Замок стерёг три небольших городка: Альтштадт на берегу реки Прегель, Лёбенихт поодаль и Кнайпхоф на острове. Над красными кровлями торчали острые шпили ратуш и кирх. Вокруг городков на палевых осенних лугах в лёгкой дымке рассыпались деревни, блестели мельничные пруды.

Три города Кёнигсберга восстали против Ордена. Однако ремесленный люд не пожелал сражаться с рыцарями ради прибылей торговцев и восстал против купцов. Купцы и бургомистры заняли оборону за стенами островного Кнайпхофа. А Орден собрал по замкам наёмников и направил их в Кёнигсберг. Вот так Каетан и попал сюда из Бальги. При виде войск, белых знамён с чёрными лапчатыми крестами и колёсных перьер, способных метать камни поверх городских стен, дерзкий Кнайпхоф одумался. Бургомистры слёзно покаялись, а город согласился сдаться и выдать зачинщиков смуты.

На Фиалковой горе, где издавна казнили злодеев, сколотили эшафот. Комтур огласил приговор, смертники опустились на колени, и монах поднёс им распятье. Ветерок шевелил белые рубашки обречённых. Толпа замерла в ожидании, кто-то крестился, кто-то рыдал. На эшафоте орденский палач, присланный из Мариенбурга, надвинул зубчатый колпак с прорезями для глаз. Помощник вынес ножны, и палач вытащил из них длинный двуручный меч. Удары клинка были так точны и сильны, что отрубленные головы одна за другой полетели с эшафота прямо под ноги обомлевших от ужаса людей.

Каетан догадывался, что дьяволу нет дела до войны Ордена с торговыми городами. Здесь, в Кёнигсберге, дьявол указывал на другое – на мрачную суть Лигуэта. Потому что Лигуэт тоже был мечом палача.

Во сне Каетана Бафомет рассказал историю меча.

В стране Моав, где холмы иссушены солнцем, словно хлебные корки, не было места нечестивее, чем дворец тетрарха Ирода Антипы на горе Махерон. Здесь Антипа предавался возлияниям и порокам. Ложе его разделяли падшие моавитянки, галилейские блудницы и юные воины дворцовой стражи. Но Антипе того было мало, и он взял в жёны жестокую Иродиаду, жену своего брата. Иродиада не уступала Антипе в разврате, принимая у себя в покоях римских центурионов, поэтов Исфахана, чародеев из далёкой страны Синд, пафлагонских великанов и сказочно богатых торговцев жемчугом из Аравии.

Первым врагом растленных владык был Иоанн Предтеча. Он громогласно обличал царский вертеп на Махероне. Антипа повелел ввергнуть пророка в узилище под дворцом, однако не умертвил, ибо народ Иудеи почитал Иоанна Крестителем. А мстительная Иродиада страстно возжелала смерти Иоанна.

Она отправила на пир к Антипе прекрасную Саломею – свою дочь от прежнего супруга. Саломея обнажила грудь и закружилась в танце. Танец воспламенил сердце тетрарха, однако Антипа всё равно не протянул Саломее руку, опасаясь гнева Иродиады. И Саломея по наущению матери сказала ему: заплати за меня головой Иоанна, и не будет тебе укора. Ирод тотчас призвал воина и послал его за головой узника. Воин ушёл. А в тёмных подземельях Махерона его охватил страх: не обрушатся ли на него кары небесные?

– Тогда к тому воину и явился я, – в одном из снов, посмеиваясь, поведал Каетану Бафомет. – Я дал трусу свой меч. И воин смело снёс голову Иоанну. Такова сила Лигуэта, его власть над бренными людьми и нетленными вещами.

– Твой меч превращает нас в твоих рабов? – хмуро спросил Каетан.

– На что мне это? – расхохотался дьявол. – Вы и так мне служите неплохо.

– Тогда в чём же тайна?