Тени у порога

— Как тебе сказать... Что-то я не пойму. А, пять ножек. Разжав пальцы, Вадковский меланхолично уронил табуретку внутрь синтезатора и уточнил заказ.

— Раньше мне было просто интересно. Романтика, таинственные миры, смелые, сильные люди и все такое. А недавно узнал, что подхожу по психотипу. И я вдруг понял, для чего спорт этот мой и увлечение прогрессорством. Теперь хочу слетать в Центр: все выяснить на месте, ну и — поступить.

— Это в пятницу?

— Ага.

— Значит, будешь ты у нас специалистом по нелегальному кованию чужого счастья в особо крупных размерах, — задумчиво проговорил Лядов.

Вадковский поклонился:

— Да, в будущем. Годков через пять-десять. Почему, кстати, нелегальному? Схемы разные бывают. Например, теория Иноземцева... Как-нибудь расскажу.

— А на какой планете вы хотели бы работать, Роман Дмитриевич? — тоном корреспондента спросил Трайнис.

— На небезнадежной, — усмехнулся Вадковский.

— Сие ответ интересный, — кивнул Трайнис.

— А я никогда не хотел стать прогрессором, — пробормотал Лядов.

— Странно, — сказал Вадковский. — Вроде бы те же книжки читал, что и я. Да что я говорю, ты же меня к ним и приобщил.

— Причем тут книжки?

— Э-э, не скажи. Окончательно я пришел к прогрессорству именно после этого.

— После чего?

— Да почитав твои древние книжки! А в детстве были фильмы, особенно документальные. На самом деле не романтика, не, тем более, азарт или авантюризм, а просто сильное нежелание видеть горе, беспомощность разумных где-то во Вселенной подтолкнули меня. Это во мне не укладывается. Помните, давным-давно, — катастрофа на Катарсисе? Мы были тогда детьми. В тот день разрушилось мое представление о доброй, справедливой Вселенной. Случилась у меня тогда вселенская обида на мир. Я даже месяц не смотрел новостей. Из принципа увлекся домежзвездной эпохой, когда хрупкие кораблики с трудом бороздили ближний космос и о гибели целой цивилизации можно было прочесть только в фантастических книжках. Сейчас я понимаю: не уходить от этого надо, а, наоборот, идти навстречу. Эти люди живут сейчас и им надо помочь. Сейчас. Или помочь, или не думать об этом. Третьего для меня не существует. Зачем таскать камень в душе, кому от этого легче? Я от этого, например, просто худею.

— Ты взрослеешь, Рома, — серьезно сказал Трайнис. — От этого никому не легче.

— Оттого, что взрослею?

— Прогрессор-остряк, — сказал Трайнис.

— Действительно, кому я нужен худой?

— Я не знал, что ты увлекался домежзвездной эпохой, — сказал Лядов.

— Недолго. Я почти сразу плотно занялся теорией прогрессорства.

— Да ты у нас тоже философ... — медленно проговорил Лядов. Взгляд его остановился, словно он пригвоздил к месту важную мысль.

— А я вообще талантливый, — согласился Вадковский и, задрав подбородок, принял монументальную позу.

— Стоп, замри! Я думаю, тебя надо отлить, — уверенно сказал Трайнис. — В бронзе. И прямо сейчас, пока ты не убежал. Скульптура будет называться «Салага с пафосом».

— Да ладно тебе, — — Вадковский небрежно смерил Трайниса взглядом. — Птеродактиль.

Трайнис довольно засмеялся.

— Скажи мне, зачем глайдер, когда есть т-порт? — прищурился Вадковский. — Скоро его обещают сделать межпланетным. Может быть, и межзвездный т-порт мы застанем. Ты не жалуешь симуляторы. Но твои полеты — такое же развлечение.

— Ты не был на неосвоенных планетах, — возразил Трайнис. — Иначе бы так не говорил.

— Кому на дикой планете нужна твоя «мертвая» петля в штопоре? Глайдер не подчиняется законам аэродинамики.

— Я развиваю реакцию и быстроту принятия решения.

— А, — смиренно сказал Роман и метнул в Гинтаса чашку.

Чуть отстранясь, тот поймал чашку, поставил на край стола и, поигрывая увесистой сахарницей, снисходительно посмотрел на Вадковского. Роман же внимательно посмотрел на сахарницу и медленно перевел красноречивый взгляд на широкую низкую вазу с цветами.

— Экипаж, — хлопнул в ладоши Лядов. — Отставить разговоры. Слушай мою команду. Строй-ся!

— Чего?

— Вставайте в ряд. Гинтас первый, Роман второй.

— Почему это я второй?!

— Какая разница. С точки зрения араба ты первый.

— А кто из нас араб? Слава, ты не араб?

— Разговорчики в строю!

Вадковский и Трайнис вытянулись, с отчаянной преданностью уставившись вдаль.

Заложив руки за спину, Лядов прошелся перед строем, вглядываясь в лица. Потрепал Трайниса по щеке, Роману поправил застежку и сказал глубоким отеческим басом, явно кого-то копируя:

— Экипаж... кхе-кхе... сынки.

— Чего изволите? — пропищал Вадковский.

Лядов сурово взглянул на него, сдвинул брови, что-то припоминая.

— Наверное, не из той книжки, — шепнул Трайнис.

— Рядовой Вадковский.

— Я!

— Прекратите паясничать.

— Щас, — выразительно сказал Роман.

— Надо отвечать «слушаюсь».

— Слушаюсь!

— Как кибер Васька, — шепнул Трайнис.

— Рядовой Трайнис!

— Я!

— Хотите два наряда вне очереди?

— Слушаюсь!

— Не «слушаюсь», а «никак нет»!

— Никак нет! — рявкнул Трайнис, выкатив глаза.

— О господи, — вздохнул Вадковский, — Слава, ну почему же «нет»? Вдруг он хочет, и причем именно вне очереди?

— Рядовой Вадковский! — изумился Лядов. — Что за фамильярность со старшим по званию!

Трайнис закусил губу и дернулся.