Тени у порога

В кают-компании никого не было. Оставляя мокрые следы, Вадковский прыгал изо всех сил, стряхивая с себя воду. Лядов появился сверху на круглой лифтовой площадке.

— Привет капитану! — крикнул Вадковский.

— Аналогично, — непонятно сказал Лядов. — Чай будешь?

— Сок. Мандариновый. А лучше клюквенный. Со льдом.

Вадковский уселся на пол во входном проеме, прислонившись спиной к вогнутому пазу.

— Готова ль ты к полету, «Андромаха»? — вопросил Вадковский с интонацией у ночного пейзажа.

— «Артемида», Роман, — сказал Лядов.

— Нет, Слава, именно Андромаха. Что-то теплое и домашнее, как верная жена.

— Маху свою вспомнил?

— Моя Машка тоже теплая и домашняя.

— Ты ей рассказал что-нибудь?

— Нет. Исчезну, сказал, на пару дней. Лядов кивнул.

— Когда стартуем? — спросил Роман.

— Вот чайку попьем.

— Кстати, Слава, я тебя просто не понимаю.

— Что?

— Почему ты не завязал себе один глаз?

— 3-зачем? — опешил Лядов.

— Ну как же, все древние капитаны завязывали себе один глаз. В крайнем случае — два, — Вадковский хохотнул. — И поднимали черный флаг. Как его... Веселый Дядюшка Поджер. Или Бедный Йорик?.. Ну, тот, с черепушкой.

— Веселый Роджер. Нам не подходит. Это же пираты были.

— А у нас нет этого в плане — как часть эксперимента?

— Сейчас у нас будет внеплановый «человек за бортом».

— Понял, молчу. А пираты будут нашей следующей полоумной идеей.

Лядов, снисходительно качая головой, расставлял чашки.

Из темноты к кораблю бесшумно плыл над травой плоский пузырь. Звезды и Млечный Путь отражались на изогнутой гладкой поверхности. За десять шагов до трапа глайдер развернулся на месте, показав брюхо, и опустился в траву. Трайнис вылез из-под колпака и помахал рукой. Сидящая и стоящая фигуры в светлом контуре двери переглянулись. Оттуда долетел смех.

Трайнис взобрался на ступеньку трапа. Вадковский встал с пола и, улыбаясь, загородил ему дорогу.

— Пароль, — потребовал он.

Трайнис остановился, снизу вверх глядя на подбоченившегося Романа.

— На кого-то ты сейчас похож, — сказал Трайнис, потирая лоб.

— На кого? — с интересом спросил Вадковский.

— Ты понимаешь, — сказал Трайнис и задумался. Поднялся на две ступеньки. — Забыл. На этого... Слава, вон, знает.

Роман оглянулся. Трайнис рванулся изо всех сил. Вадковский резко повернулся к пустому трапу и тут же получил затрещину сзади. С ужасным криком он ударил ногой назад и развернулся в неимоверно низкую стойку. Сзади тоже никого не было.

Трайнис стоял совсем рядом, прижавшись спиной к стене и трясся в беззвучном смехе.

— Как ты это сделал? — с восхищением спросил Вадковский.

— Ерунда, Рома. Ты опять чуть не оторвал мне карман.

— Ты что, ниндзя?

— Просто я использовал древнюю тактику.

— Какую еще тактику? Задурил мне голову.

— Ну да, именно так. Но ты был хорош! Какая экспрессия. Какая, не побоюсь этого слова, кинематика. Тебя, Рома, сразу в прогрессоры возьмут. Только не делай такое зверское лицо — служебную тайну надо беречь.

— Прошу к столу, — позвал Лядов.

— Гинтас, а хочешь, я сделаю тебе задумчивое лицо? — предложил Вадковский.

— Лучше счастливое. И ты знаешь как? Для начала отойди на двести метров, прими позу низкого старта и — вдоль меридиана.

Глава 2. Чистые звезды

На стол среди чашек лег звездный каталог.

— Этап номер три, — сказал Лядов, торжественно положив ладонь на стереопластик обложки. — Важный этап — выбор цели. Нам абсолютно все равно куда, поэтому действовать будем методом тыка.

Вадковский, дожевывая, с сомнением разглядывал огромный квадратный том.

— Слушай, выведи его на экран.

— Там метод тыка не получится.

— Ну и инкунабула. Умеешь ты откапывать рухлядь.

— Это подарочное издание «под старину», — обиделся Лядов. — Отцу подарили. Ну, давайте. Трайнис, говори страницу, ты — строку.

Трайнис посмотрел на потолок.

— Двести пятьдесят семь.

Лядов взглянул на Романа.

— С-сто тринадцать! — выпалил Вадковский.

— Посмотрим, — сказал Лядов, раскладывая каталог. — Зря ты, Рома. Тринадцать — число несчастливое.

— Ничего, я удачливый, — сказал Вадковский, пристально глядя на руки Лядова.

Лядов картинно поплевал на палец и перевернул пласт страниц. Провел пальцем по столбцу.

— Так, — сказал он, нагибаясь. — Что тут у нас... Та-ак!

— А каталог еще не состарился? — Вадковский взглянул на обложку.

— Не волнуйся, — сказал Лядов. — Это фондовый раздел.

— Консервы, — разочарованно сказал Вадковский. — Пятьдесят шесть лет. Как, Гинтас?

Трайнис молча кивнул с набитым ртом.

— Для истории это миг, — беззаботно сказал Лядов. — Слушайте, что вы тут навыбирали. Планета Камея...

— Планета Наобум, — сказал Вадковский.

— Антропность 0,93.

— Без скафандров! — радостно вскричал Вадковский.

— Слава, это довольно далеко, — изрек Трайнис и, закатив глаза, отхлебнул ароматный чай.

Лядов, с вытянувшимся лицом поднял глаза:

— Ничего себе! Гинтас, ты что, помнишь весь каталог?

— Ну, — неопределенно сказал Трайнис, зачерпывая варенье, — не весь, конечно. М-м, вкусное варенье!

— Он его перед сном читает, — скривился Вадковский. — Птеродактиль-маньяк. Летом ходит в комбинезоне, девушкам увлеченно рассказывает про перегрузки в нижней части параболы.