Тени утренней росы

Я думаю о воде. Думаю. Вода во мне, вода вне меня. Ее применяют для крещения и очищения. И Нееману было сказано: «Иди и омойся семь раз в Иордане, и станешь чистым. Ибо лишь там найдешь ты крещение для отпущения грехов»[53]->->. Текст из Эдфу гласит: «Я принесу тебе сосуды с конечностями богов Нила, дабы ты мог испить из них; от радости твоей сердце мое оживет». Нильская вода считалась утешением Египта. В египетском сказании Анубис находит сердце своего умершего брата Бата, которое тот положил в «цветок» кедра, превратившийся в кедровую шишку. Анубис помещает его в сосуд с холодной водой, сердце всасывает ее, и Бата возвращается к жизни. Здесь вода оживляет. Но об aqua permanens сказано: «Она убивает и оживляет».

— Не бойся, Элена, и не сопротивляйся. Позволь воде наполнить тебя до краев. Для Оригена вода означала «воду ученья». Святой Амвросий говорил об «источнике мудрости и знания». По его мнению, рай со своей четырехструйной рекой Логосом есть основа души. В пифагорейских источниках говорится, что отлетевшая душа жаждет испить прохладной проточной воды, и стражи подносят ей воду — либо из Леты, реки Забвения, либо из Мнемозины, реки Памяти. Осирис, владыка Царства мертвых, подносит стоящему перед ним на коленях умершему воду жизни в сосуде с надписью «анх-ба», «для оживления души».

Пальцы Нейла забираются под мои волосы, массируют мне затылок. Очень мягко. Как будто кошка трется теплым мохнатым боком.

— Уже лучше? — спрашивает он вполголоса.

— Да. — Я улыбаюсь, не открывая глаз. — Как ты это делаешь?

— Это делаю не я, а ты сама.

— Неправда. — Я пытаюсь припомнить, как об этом у Толкиена: — Когда-то в Гондоре были Короли, о которых сказано в Книгах Знаний: «Руки Короля — руки целителя». По тому и узнавали, кто истинный Король…

Нейл отказывается от титула, хотя в целом признает мою правоту. Ведь и Финн Мак Кумал[54]->-> мог исцелить любого, кто принял у него из рук чашу с водой. Чашу с водой…

— Но только, я думаю, дело не в том, как тебя называют, вождем или королем… А в том, что ты из себя представляешь. Какова твоя сущность. Королей не так много, Элена. И многих истинных королей таковыми не считают. Ты можешь быть королем, а люди будут видеть монаха-аскета, или пасечника, или винодела, или воина, или странствующего проповедника, или скромного сельского учителя, или музыканта…

— …или художника, который точно знает, что ему делать со своей жизнью.

Мы плывем, обнаженные, вдоль темного берега и смотрим на Кастель-Франко, освещенную изнутри прожекторами. Оранжевое зарево над зубчатыми стенами производит еще более зловещее впечатление, чем мысль о том, что, не будь там этих прожекторов, мы могли бы увидеть картину сражения. Вода совсем теплая. Погрузившись с головой, я чувствую на губах вкус крови и с испуганным возгласом выныриваю на поверхность. Нейл прикасается к моему плечу.

— Что такое?

— Не знаю. Когда я рядом с тобой… не знаю. Со мной происходят очень странные вещи. Может, это начало какого-то психического заболевания? То я вижу зеленое пламя в твоих глазах, как будто ты джинн. Правда, у джиннов оно красное… То чувствую кровь на губах, как, например, сейчас. Думаю о битве за Кастель-Франко и чувствую кровь. Это что, паранойя? — Он молчит, и я продолжаю: — Все это ненормально. Ненормально для меня. Я оказалась на другой планете. Как же я буду жить дальше, Нейл?

Он отзывается не сразу:

— Не думай, что я не понимаю, о чем ты говоришь. Я понимаю. Но не считаю это ненормальным. Лучше спроси себя, что тебе больше нравится: жить как сейчас или жить как раньше.

— В том-то и беда, Нейл, что, вернувшись домой, я не смогу жить ни так, как сейчас, ни так, как раньше.

Вот я и озвучила мой самый главный страх.

— Это не беда, Элена. Не называй это бедой. Это будет просто другая жизнь. Все изменяется. Не бойся.

— А ты не боишься перемен? Он засмеялся:

— В моей жизни перемены происходят так быстро, что я не успеваю. Не успеваю испугаться.

Вечером я засыпаю в его постели, уткнувшись головой ему на плечо. Окно распахнуто настежь, и до нас доносятся шелест листвы в саду, звуки кошачьей охоты, слабый стрекот цикад и размеренное дыхание моря. Никаких самолетов, набирающих высоту, ведь все аэропорты расположены на северном побережье Крита. Голова у меня больше не болит.

Богоподобные силы будд и бодхисаттв следует понимать как потенциальные возможности, кроющиеся в каждом из нас — не обретенные, но раскрытые, или, в платоническом смысле, «вернувшиеся с воспоминаниями», когда помехи неведения оказываются либо постепенно разрушенными, либо внезапно превзойденными — ведь, как сказал Вордсворт, наше рождение это просто «сон и забывание»[55]->->.

16