Тени утренней росы

— Да, конечно. Да. Но это совсем другая история.

— Ты не хочешь мне рассказать? Еще одна пауза. Улыбка сатира.

— Может, и расскажу. Попробуй меня заставить.

Заставить его. Какая глупость. Я устраиваюсь с ним рядом, прижимаю его руку к губам.

— Я не хочу заставлять тебя рассказывать о матери твоего ребенка. Расскажи просто так.

— Ты хочешь знать, с чего все началось? — Нейл улыбнулся с закрытыми глазами. — Мне было шестнадцать лет. Я сцепился с Джеффри, был крепко побит и лежал поздно вечером в своей комнате, изнывая от стыда и злобы. Он был не прав, строго говоря. Но оказался сильнее. Этайн знала о нашей драке и, когда все в доме улеглись, пришла и забралась ко мне под одеяло.

— Девочка и мальчик. Брат и сестра. — Я попробовала представить себе эту картину, и меня бросило в жар. — Все получилось?

— Да. Правда, мы загубили полотенце, которое тетушка разыскивала потом в течение двух недель. Мы оба точно знали, что в первый раз бывает кровь, поэтому подстелили полотенце, а на следующий день сожгли его на пустыре за гаражами.

— Сожгли? — поразилась я. — Это еще зачем? Можно же было отстирать.

— Да брось ты. Шестнадцатилетняя девочка не может незаметно постирать заляпанное кровью полотенце в доме своей матери, одержимой страстью к порядку. К тому же кровь девственницы… словом, это полотенце не должно было попасть в чужие руки. Это я знал точно.

— Так это была твоя идея? Сожжение полотенца.

— Да, — скромно подтвердил он.

Мне хочется спросить, что же было дальше. Как скоро о любовной связи между братом и сестрой стало известно дядюшке и тетушке и как они к этому отнеслись? Продолжались ли ночные свидания после неминуемого разоблачения, или их пришлось прекратить? Виделся ли Нейл со своей сестрой во время обучения в университете, когда у него уже была Мэри, а чуть погодя еще и Чарлин? Как приняла его Этайн после разлуки?.. Он жил с ней. Она родила ему сына. Что стоит за этой скупой констатацией? Какие радости и сердечные муки?

Но вместо этого я спрашиваю:

— Джеффри следил за вами?

— Следил. И выследил. Но никому не сказал ни словечка. Никому, кроме меня. — Нейл тянется за сигаретой, потом вспоминает, что я просила его не курить в постели, и виновато моргает. — Он преследовал меня с яростью отвергнутого любовника. Дня не проходило без того, чтобы мы не наставили друг другу синяков. Райен, его отец, пробовал выяснить, в чем причина нашей вражды, но мы молчали. И продолжали биться насмерть.

— А Этайн не пробовала поговорить со своим старшим братом?

— Пробовала, невзирая на мои протесты. Джеффри выслушал ее и спросил: «А кто тебе сказал, что мы бьемся из-за тебя?» В тот же день мы сшиблись у нее на глазах, и Джеффри назвал меня ирландским псом. Это прозвучало так… символично, что я не обиделся. Что-то в этом было, только я не сразу понял, что именно. Какой-то сакральный смысл. Тогда Этайн отыскала в отцовской библиотеке книгу ирландских сказаний и несколько дней подряд, прежде чем заняться любовью, зачитывала мне отрывки и целые главы. В основном из сказаний Уладского цикла. Понимаешь, о чем речь?

— Думаю, да. Король Конхобар из Эмайн-Махи[47]->->, воины Красной Ветви… и непобедимый юноша Кухулин[48]->->, сын Дехтире и Суалтайма. Вернее, сын Дехтире и бога Луга, который похитил ее прямо со свадьбы и вернул законному мужу только через год, уже с младенцем.

…и друид Моранн изрек: «Все уста восхвалят его; возницы и воины, короли и мудрецы сочтут его подвиги; он завоюет любовь многих. Это дитя отомстит за все ваши обиды; он станет сражаться у ваших бродов; он разрешит все ваши ссоры». Он рос на равнине Муиртемне, и все звали его Сетанта, сын Суалтайма[49]->->.

Раскинувшись на постели, Нейл улыбается уголками рта. Его глаза заволакивает пелена наслаждения, порочного наслаждения, которое доставляет ему воспоминание о нарушенных запретах. Конечно, инцестом в настоящем смысле слова эту связь назвать нельзя. Все же она кузина, а не родная сестра. Однако братца Джеффри это покоробило.

— В следующий раз, когда он заорал на меня: «Вставай и защищайся, ирландский пес!» — я попросил: «Назови меня так еще раз, Джефф». Он не понял. «Назови меня еще раз ирландским псом». Он назвал. Тогда я встал на ноги, вытер кровь с подбородка и накинулся на него, как зверь. И одолел его. Да-да, я одолел своего старшего брата Джеффри.

Кулан спросил короля:

— Ты больше никого не ждешь?

— Нет, — отвечал Конхобар, позабыв о племяннике. — Почему ты спрашиваешь?

— У меня в сторожах свирепый пес, — объяснил кузнец. — Если спустить его с цепи, он разорвет любого, кто посмеет приблизиться к моему дому, потому что он послушен только мне, а сил у него как у сотни псов.

— Спускай его с цепи, — разрешил Конхобар. — Пусть он будет нам сторожем.

Кулан так и сделал.

Когда мальчики в Эмайн закончили игры и разошлись по домам, Сетанта побежал по следам повозок и едва оказался у дома кузнеца, как пес зарычал на него, а потом прыгнул, собираясь разорвать на куски. Сетанта же, недолго думая, схватил пса за задние лапы, ударил головой о камень и вышиб из него дух.

—Впервые?