Тени утренней росы

Солнце припекает. Справившись с эмоциями или убедив себя в том, что справилась, я двигаю в обратный путь. Привратник нехотя поднимает глаза, молча кивает на прощание, и я киваю в ответ. Денег за вход он с меня не взял. Узнал и жестом велел проходить, что, конечно же, дополнительно кольнуло меня в область сердца. Может, попробовать расспросить его об этом парне? Ведь они знакомы, в чем я лично убедилась в прошлый раз. Но я ни о чем не спрашиваю – не потому, что стесняюсь заговорить с монахом, а потому, что боюсь услышать в ответ, что мой художник свалил на родину (в Англию, Шотландию, Бельгию, Данию, Голландию) и в ближайшее время вряд ли появится в Превели. Что он не появится больше никогда.

В час дня я все еще дежурила на стоянке, изредка наведываясь в ближайший кафетерий, чтобы выпить минеральной воды или просто посидеть под навесом. Все боги Олимпа, должно быть, потешались надо мной. Ну и что с того? Мне некуда спешить и нечего терять. Свободная женщина с массой свободного времени.

Рев мотора заставил меня подскочить, а мое сердце – удвоить частоту сокращений. С горящей сигаретой в одной руке и бутылкой минеральной воды в другой, я стремительно обернулась. Не может быть…

Тяжелый черный мотоцикл летел прямо на меня. Черные волосы наездника развевались от ветра. Плотно прилегающие к голове мотоциклетные очки с дымчатыми стеклами не позволяли разглядеть лицо. Да и могу ли я сказать, что видела его хоть однажды.

Выключив двигатель, он позволил мотоциклу подкатиться ко мне (я стояла у парапета, за моей спиной была пропасть), улыбнулся, не снимая очков, да так и остался сидеть, упираясь ногами в землю, скрестив руки на руле. Мужчина и его железный конь. Очень эффектно.

Прижимая к груди бутылку с водой, я с ужасом ждала его первых слов.

– Итак, вы это сделали. – Улыбка стала шире, блеснули белые зубы. – Непросто было принять такое решение, правда?

Я нервно сглотнула.

– Почему же?..

– Потому что сегодня вы приехали не в Превели. Вы приехали ко мне.

Можно было разыграть возмущение и наговорить кучу разных слов, но я знала, что это бесполезно. Он выслушает, улыбнется понимающе и сменит тему, а меня еще долгое время будет преследовать чувство неловкости, как бывает, когда допустишь какой-нибудь непростительный промах.

– Ты прав, – произнесла я намеренно резко. – Но ведь ты этого хотел, разве нет?

Сраженный ответом, он дрогнул, совсем чуть-чуть, и вцепился пальцами в руль мотоцикла. Что-то задело его за живое. Знать бы, что именно.

– Да, – ответил он после паузы. – Правда, я думал, что это произойдет намного раньше.

Рубашка у него на груди часто приподнимается от дыхания. На верхней губе поблескивают капельки пота. Его поза – расслабленная, непринужденная – выглядит непреодолимо сексуальной.

– Раньше? – Я пожала плечами. – Ну, вчера я была занята.

Слушая эту ложь, он лишь сокрушенно качает головой.

– Вас не было четыре дня.

– Четыре дня? – переспросила я в притворном изумлении. – Неужели?

Всякий раз, когда меня вынуждают лгать или же я добровольно принимаю решение ограничиться полуправдой, мне сводит челюсть. Для окружающих это почти незаметно, и тем не менее…

– Вы рискуете обжечь пальцы.

С этими словами он забрал у меня окурок, демонстративно затянулся от него и щелчком перебросил через парапет.

– Четыре дня. Я знаю точно.

Выпрямившись, он засучил рукав и показал мне четыре ножевых пореза на предплечье правой руки. Темные от запекшейся крови, они выглядели так, будто кто-то, а точнее, он сам, четыре раза подряд рубанул ножом поперек предплечья, подражая героям вестерна, которые при помощи зарубок на стволах ружей ведут счет убитым краснокожим. Один из порезов был совсем свежим, слегка воспаленным. Наверное, появился только вчера.

Он спокойно держал передо мной вытянутую руку – великолепную, мускулистую, тонкую в запястье руку, – давая мне хорошенько рассмотреть.

– Я ждал вас, но вы не пришли. – Голос звучал буднично, словно он говорил о погоде. – На следующий день я ждал опять, но вы опять не пришли. Я был не в силах вырваться из этого заколдованного круга и наказывал себя за это. Не спрашивайте, что бы я стал делать, если бы вы не пришли совсем. Я не знаю.

Я остолбенело уставилась на него, лишившись дара речи.

Так искромсать себе руку только из-за того, что… Из-за чего? Я почти увидела, как это происходило. Резкий взмах, сверкнувшее лезвие, закушенные губы…

– Ты сумасшедший, – вырвалось у меня. – Ты просто псих!

– Да, и надо сказать, это было делом не одного дня.

Медленно он выбирается из седла, подходит ко мне вплотную (высокий парень, выше меня на полголовы, хоть я и не маленькая), снимает с меня соломенную шляпку, потом очки. Складывает все это на капоте моей машины, поворачивается и, протянув руку, прижимает ладонь к моему затылку, словно для поцелуя.

Ну, знаете ли!.. Я смотрю на него, щурясь от солнца. Тоже мне Клинт Иствуд!

Моя фантазия несколько приукрасила его. При ближайшем рассмотрении он оказался… более обыкновенным, что ли. Интересно, собирается он в конце концов снять свои очки?