Тени в барсучьей норе

Сказав это, старик с улыбкой поклонился и заторопился к выходу. Марта тоже откланялась, но пошла к двери нарочито медленно, сделав вид, будто совсем не спешит покидать дом, а как только переступила его порог, сразу же устремилась следом за мужем. Однако, не сделав и трёх шагов, она вдруг остановилась и замерла рядом с подпирающим навес столбом.

На скамье возле входа в постройку для лошадей толстушка заметила Эльзу. Девушка выглядела глубоко подавленной и совсем не замечала мелко накрапывающего холодного дождя. Глядя на свои руки, она медленно перебирала складки вымокшего платья и то с плеском опускала носок туфли в лужу под ногами, то снова поднимала его. Растрёпанные волосы, по-видимому так и не прибранные с вечера, свисали на её лицо тонкими завившимися от влаги кудрями, и от того девушка казалась ещё более опечаленной и несчастной.

Эта картина тронула Марту. Ей, ещё совсем недавно считавшей Эльзу порождением зла и коварства, отчего – то вдруг, стало жаль девушку. Толстушка неожиданно увидела её совершенно другой – кроткой и по-детски нескладной. От вчерашней бравурности и гордыни Эльзы не осталось и следа. Лишённая этих отталкивающих черт, не произнеся ни слова оправдания, она одним лишь своим видом освободилась от всех обвинений, которые Марта так яростно навесила на неё в вечернем разговоре с мужем. В каждом изгибе тела девушки, в удрученно опущенных плечах, покрасневших от холода пальцах и вымокшем платье, читались такая слабость и беззащитность, что всякий проступок, совершенный ею когда – либо, теперь имел объяснение. Судьба нежеланного ребёнка, одиночество и бессилие, сиротство и невозможность вырваться из загнивающего от своей ненужности лесного посёлка – всё это беззвучно кричало о себе, вырываясь из образа сидящей под дождём понуренной Эльзы.

Задумавшись, Марта шмыгнула носом, и девушка, услышав её, подняла голову. Она посмотрела на толстушку несколько отсутствующе, вскользь, точно всё ещё была в своих мыслях и не замечала её. Но вдруг, взгляд Эльзы наполнился осмысленностью и она, улыбнувшись, спросила:

– Уезжаете?

Женщина улыбнулась в ответ.

– Уже пора,– ответила она.

Неожиданно, девушка подскочила с места и, торопливо пройдя мимо Марты, вошла в дом. Проводив её долгим взглядом, толстушка пожала плечами. Она уже не удивлялась странностям этой семьи и хотела только одного – поскорее уехать из Норы Барсука, навсегда забыв дорогу обратно.

К счастью, Дмитрий уже выводил лошадей и через минуту, повозка была за воротами, готовая увезти пожилых супругов прочь от постоялого двора и его обитателей. Усадив жену на её привычном месте, среди мягких узлов с постельным бельём и одеждой, старик забрался на скрепу; встряхнув вожжами, свистнул лошадям, и повозка тронулась. Марта бросила прощальный взгляд на окна дома, глубоко вздохнула и уже хотела просить Дмитрия поторопить лошадей, как вдруг снова увидела Эльзу. Девушка выбежала из дверей дома и бросилась догнать уезжающую повозку.

– Стойте!– крикнула она, махнув рукой,– Подождите!

Дмитрий остановил лошадей. Скользя по грязи, Эльза подбежала к повозке, поднялась на приступок и сунула в руки толстушки свёрток, обёрнутый кухонной салфеткой.

– Прошу вас, не отказывайтесь. Это еда в дорогу,– сказала она, прижимая к свёртку руки Марты, а затем, неожиданно прильнула к ней и, крепко обняв, добавила,– Спасибо, что остановились у нас.

Толстушка смущённо улыбнулась. Не зная, что ответить, она просто поблагодарила Эльзу, и повозка снова покатилась вперёд. А девушка осталась позади и ещё долго стояла, посреди размытой дождём дороги, глядя вслед покидающим посёлок случайным гостям. С каждой минутой фигура её всё удалялась, становилась меньше, и скоро совсем исчезла из вида.

Оставив посёлок, повозка пожилой четы вновь въехала в лес. Отдохнувшие за ночь лошади уверенно тянули свой груз по лесной дороге и теперь шли не останавливаясь. Марта и Дмитрий молчали. С момента отъезда они не сказали друг другу ни слова, сидели задумчивые и угрюмые.

Всё это время, не выпуская из рук свёрток, толстушка размышляла о случившемся. Она вспоминала лица хозяев дома, их голоса, нелепые коряги на полках, руки Анны, кошачье чучело, слёзы, застывшие в холодном взгляде Лоры, и сидящую под дождём Эльзу. Возвращаясь к событиям вчерашнего дня, Марта не понимала, где могла обмануться и почему не разглядела истины. Путаница, хитро связавшая между собой праведность и порок сестёр; недосказанность, спрятанная между словами Лоры; сам дом, собравший под своей крышей несочетаемые предметы и несовместимых людей – всё это, будто нарочно было сплетено неясностями так, что разобраться в них оказалось для женщины непосильной задачей. Лишь ещё больше сбиваясь с мыслей, Марта недоуменно приподнимала брови и разводила руками, но так и не находила для себя ответов.