Тени в лабиринте

— Личность установлена. Борохович!

Голиков не оправдал надежд Реваза. Он не обрадовался, не удивился, а лишь устало кивнул, жестом предложив ему присесть.

— Способ убийства, — удушение, — не дождавшись ответа, продолжил несколько разочарованный Мчедлишвили, — причем, «почерк» тот же, что и в случае с Северинцевой. Убийство произошло приблизительно месяц назад.

— Почему приблизительно? Я могу назвать точную дату, — перебил эксперта майор. — Восемнадцатого октября Петр Моисеев на несколько часов пережил Бороховича.

Заметив заинтересованный взгляд Реваза, Голиков добавил:

— Не вызывает сомнений, какой «груз» находился в машине.

— Все правильно. — Реваз положил на стол заключение экспертизы, где указывалось, что ворсинки тика на заднем сиденье такси остались от мешка, в который, преступники «упаковали» тело Бороховича. — Интересно, Моисеев знал, что он везет?

— Меня и самого занимает этот вопрос, — вздохнул Голиков. — Но больше меня смущает другое: судьба Моисеева была предрешена, но почему его убрали в непосредственной близости от места, где захоронен Борохович?..

Еще через час майор делал доклад у Коваленко в присутствии Струкова.

— Наконец-то можно подвести черту! — бодро произнес Владимир Петрович, когда Голиков закончил. — Александр Яковлевич, позвольте мне искренне поздравить вас с успешным окончанием дела. Мы провели, не побоюсь громких слов, титаническую работу. Ни один вопрос не остался без ответа. Очаг преступности локализован. Блестяще, просто блестяще, Александр Яковлевич.

— Нет, — неожиданно сказал майор, — еще далеко не все ясно. Саркисов мог совершить все до единого убийства, но не он организатор преступлений. Хотя бы в силу своих ограниченных умственных способностей.

— Так за чем дело стало, — подхватил Струков. — Вы же сами ранее установили деловую связь между Кормилиным и Саркисовым. Правда, эта связь — одно из самых слабых мест в показаниях Ивана Трофимовича.

— Напротив, не самое слабое — самое сильное, — резко возразил Голиков. — Признаваться в недоказуемом… Знакомство с Саркисовым, пропажа пачки сахара, с помощью которой была испорчена машина Баринова. Добровольное предоставление улик? Не сочетается с интеллектом человека, предугадывающего события. Кроме того, разве найден «друг» Северинцевой? Саркисов, даже в первом приближении, не соответствует словесному портрету мужчины, с которым встречалась потерпевшая. Считаю, что подводить черту преждевременно.

Коваленко вопросительно глядел на Голикова из-под нахмуренных бровей.

— Александр Яковлевич, — Струков объяснял, как объясняют капризному ребенку, — о чем вы говорите? Буквально только что Николай Дмитриевич беседовал с Вороновым. Прокуратура полностью нас поддерживает — дело нужно передавать по инстанции. Между прочим, Григорий Севастьянович дал высокую оценку нашей работе. А вы хотите поставить под удар репутацию отдела, да что там отдела — всего управления! Из-за чего? Из-за давно растворившегося в бензобаке сахара и показаний склеротичной старухи? Строить на этом версию? Да нас просто на смех поднимут! И потом, удивительное у вас отношение к Кормилину. Не беспокойтесь, адвокатов себе Иван Трофимович и без вас найдет. Он нас пичкает, простите, фактами-пустышками, основанными на голословных заявлениях, а вы носитесь с ним, как с писаной торбой, ищете крупицы правды в груде пустой породы. Общественность волнует другое, — Струков сделал многозначительную паузу, — социалистическая законность должна восторжествовать.

Солнечный луч, пробившись сквозь оконные занавески, шаловливо скользнул по лицу Голикова. Майор опустил голову. Синоптики не ошиблись — над городом стояла ясная погода…

Глава седьмая

— Тебя можно поздравить? — Конюшенко «подстерег» Голикова на первом этаже, когда тот продвигался к выходу.

— Привет! — кивнул майор, застегивая на ходу пуговицы плаща.

— Слушай, — Антон Васильевич состроил страдальческую мину, — может, пойдем отобедаем, а то, боюсь, мне одному не справиться.

— Ничего, не лопнешь — усмехнулся Голиков. — К тому же, из меня неважный дегустатор.

— Жаль. А я думал, отметим твой отпуск.

— Все-то ты знаешь, — хмыкнул майор. — Тебя что, из ОБХСС в разведку перевели?

— Подумаешь, секрет, — невинно округлил глаза Конюшенко. — Завершив операцию, прославленный сыщик А. Голиков отбывает на грязи в… Как этот городишко называется, куда ты на днях мотался?

— Веселишься? — Голиков проигнорировал ехидный вопрос коллеги.

— Ты что, обиделся? — отбросив напускной тон, Конюшенко подхватил Голикова под локоть. — Я ведь по-дружески, в порядке борьбы со стрессами. Материалы передал?

— Да, — нехотя произнес Голиков.

— Ну ничего, может, это и к лучшему. Короткий тайм-аут тебе не повредит.

— Поживем — увидим, — высвободив руку, уклончиво ответил майор. Входная дверь легко за ним захлопнулась…