Тени войны

Кормить приходил врач, а белье нужно было менять Герде. Это ей тоже порядком надоело, и однажды, когда Бирин ушел на службу, юный ангел выпорхну из-под шелкового одеяла и, прошлепав по полу босыми ножками, забрался в шкаф с лекарствами. Безо всяких колебаний Герда набрала из черного пузыречка полную пипетку и влила парализованной старухе в ноздри. Через пять минут свекровь стала остывать. Хотя и это — уже дело прошлое.

Бирин вернулся в десять часов вечера. Что-то весело напевая, он чмокнул Герду в щеку и, схватив со стола, накрытого женой, бутерброд, моментально проглотил его.

— Все, милая моя, клетка захлопнулась — птичка в когтях у Бирина!

— Это хорошо, Вацлав? — простодушно спросила Герда.

— Прекрасно, душечка! — И в голосе его чувствовалось торжество.

Морис в который раз за время своих злоключений сидел в кутузке. Правда, здесь было чисто и светло: покрытый белой простыней топчан, обитые серым войлоком стены, кроме одного угла, выложенного от пола до потолка белой кафельной плиткой. В потолке торчал железный крюк, к которому была подвешена хромированная цепь с приспособлением вроде вешалок для одежды. О предназначении этого приспособления Морису думать не хотелось, и он сидел на топчане и вспоминал, как это произошло.

Он шел по зоне с вараном за пазухой, и поэтому внезапное появление любого зверя или уродца его не испугало бы. Стоило варану зашипеть, как тут же всяк старался убраться восвояси. Не убегали только глюки, то есть призраки. На них варан не реагировал — он их просто не видел, так как они были гостями только Мориса, плодом его воспаленного, под воздействием буферной зоны, мозга. Так бы и плутать ему без своего зверя, пока бы не рехнулся совсем или не попал кому-нибудь в желудок. А так — варан четко различал привидения и реальные персонажи.

Морису же оставалось только считать соотношение количества тех и других, и как только наметилась тенденция к снижению встреч с бестелесными духами, Морис понял, что идет к рубежу и действие зоны на него ослабевает.

В какой-то миг, пробираясь через тонкие колючие лианы, он почувствовал, что вышел из буферной зоны: цвета стали ярче, четче и звуки зазвучали с множеством оттенков. Преодолев последние три десятка шагов и выйдя на опушку леса, Морис остановился. Варан под разорванной рубахой заерзал, пришлось его отпустить, и, извиваясь ужом, он возвратился на родину. Морис посмотрел ему вслед, затем повернулся и пошел своей дорогой.

Он шел с полчаса, пока не остановился на подозрительный шорох, и в этот момент послышался резкий звук рассекаемого воздуха, и чуть повыше локтя вонзилась блестящая игла. Мгновенно среагировав, Морис тотчас выдернул ее, но было поздно: ноги и руки перестали слушаться и он потерял сознание.

— Дружище Бирин, здравствуйте! Вас беспокоит доктор Ризен…

— Я узнал вас по голосу, господин президент. — Управляющий сидел в собственном кабинете и, широко улыбаясь, говорил по телефону. Он как раз собирался идти на допрос.

— Как там ваш пленник? — осведомился доктор.

— Через час он нам все выложит, господин президент, я сделаю все, что от меня зависит… Он или расскажет все, или умрет…

— Вот этого-то я и боюсь. Дело в том, что относительно этого диверсанта у нас появились прелюбопытнейшие сведения, поэтому хорошо бы, любезнейший, чтобы после вашего дознания он был в состоянии побеседовать со мной…

— Ваше желание для меня закон, господин президент, но он может оказаться очень опасным. Стоит ли рисковать вам лично? Мы не первый раз занимаемся такими вещами и…

— Видите ли, добрейший Вацлав, — перебил его Ризен, — есть соображения относительно этого субъекта. Вполне может статься, что он принесет больше пользы, оставшись в живых. Вы не допускаете такой мысли, коллега Бирин?

Воцарилась пауза.

«Идиот, — подумал Ризен, — вряд ли он когда-нибудь допускал хоть какую-то мысль».

— Ну так что вы скажете?

— Да… я… я как-то даже не знаю… Это так неожиданно, господин президент…

— Ну, будем считать, что договорились. Я пришлю к вам людей полковника Фрезера для конвоя через пять минут. А вы не расстраивайтесь, мы его сами выжмем как лимон, а когда он станет нам не нужен, милости просим на кухню к добрейшему Вацлаву! — И Ризен деланно засмеялся.

Бирин еще с полминуты ошалело смотрел на свой устаревшей конструкции аппарат, а затем, словно очнувшись, нажал кнопку вызова.

Джон проснулся ровно в пять. Ева, его новая любовница, как хорошая жена, поднялась на полчаса раньше, и на столе уже стоял горячий завтрак.

Джон вышел из ванной бодрый, выбритый и благоухающий дезодорантами. Он наскоро съел омлет, залпом выпил кофе и, поцеловав Еву, подпиравшую косяк двери, выскочил из дома.

— Итак, господа, шесть ноль-ноль. Я вижу, все в сборе. До начала работы в этом корпусе еще целых два часа. Нас здесь двенадцать офицеров.