Тени войны

Казалось, Анупа-Каан спокойно и даже безразлично принимала ласки старика. Почти все время она лениво пожевывала сладости, уставясь в одну точку. Раза два или три за день, в зависимости от количества государственных дел, Ахха вставал со своего кресла, глаза его делались маленькими и блестящими, он поднимал с подушек и уводил в спальню свое сокровище.

Спустя час или чуть больше они снова появлялись. Подруга императора, с неизменно сонными глазами, ложилась на подушки, тщательно взбитые в ее отсутствие, а Ахха, бодрый и помолодевший, заводил любимые разговоры о войне, легко решал споры и вершил суд, много шутил.

Когда стражники привели Мориса, император сидел в кресле с чашей зе в руке и о чем-то беседовал с Моххадом. Другая рука Аххи по-хозяйски оглаживала грудь Каан.

Узника вывели на середину террасы, и внимание всех присутствующих обратилось на него. В том числе и самого императора.

На лице Аххи появилась насмешливая улыбка.

— Что я вижу? Наш строптивый Морри пришел просить прощения?!

— Нет, божественный, моя вина так велика, что я не могу и заикаться о прощении! Но я принес тебе больше, чем мои извинения.

— О! Я слышу мудрые слова! Это воздух старого Тротиума прополоскал тебе мозги или сырые подвалы замка научили уму-разуму? — Ахха язвительно захихикал.

Его смех был с готовностью подхвачен всеми присутствующими, но как только император перестал смеяться, замолкли и все остальные. Не прекращая жевать, Каан отстранила руку своего хозяина и уселась на подушках поудобнее. Затем потянулась, как кошка, и зевнула.

В наступившей тишине Морис продолжил:

— Я слышал, что ты собираешься воевать, император. Ты будешь воевать легко и без проблем, если я останусь жив и здоров. Твои воины — храбрые ребята, я сам видел их в бою, но их вооружение оставляет желать лучшего. Ну что это за оружие — праща или игла? Я могу создать такое, перед которым праща — жалкая игрушка, а о железных иголках вообще не приходится говорить.

Видно было, что слова эти задели за живое не только императора, но и окружающих, в их глазах Морис видел недоверие и ненависть.

— Если ты струсил там, в замке, то так и скажи, и я, может быть, помилую тебя! А эти сказки будешь рассказывать в помещении для рабов. Наши отцы и деды создали могучее государство — империю Мго, используя старое доброе оружие. С его помощью мы подчинили себе даже земли муюмов… Мало того, — тут Ахха повысил голос и встал с кресла, — с этим оружием мы пересечем Поле Мертвых и завоюем Саарду — священную страну!

Услышав такие ужасные слова, пускай даже из уст самого императора, толпа придворных непроизвольно шарахнулась по углам. Даже верный Моххад в страхе прикрылся рукой. Только Каан продолжала жевать и тупо таращилась на стоявшего посередине террасы Мориса.

Заметив, что в столь ответственную минуту император остался один, Морис сказал громко, чтобы слышали все:

— Браво, мой император! Я уверен, ты будешь правителем мира! Но только с помощью моего нового оружия, — добавил он уже тише, но вполне отчетливо.

Ахха посмотрел направо, налево и недовольно пожевал губами. Свита постепенно приходила в себя, кое-кто с запозданием попробовал затянуть прославляющий императора речитатив.

— Заткнитесь! Трусливые лесные обезьяны! — оборвал их император. — Почему со мной остался только Морри?! — Ахха негодовал, потрясая в воздухе кулаками.

Приближенные приниженно молчали.

— Морри! Когда ты сможешь показать свое новое оружие?!

— Я сотворю его на твоих глазах, мой император, — смело пообещал Морис, почувствовав перемену в настроении Аххи. — Но мне нужно выйти в сад.

Придворные переглянулись, не понимая столь странной причуды пленного муюма. Но император махнул рукой, и стражник в доспехах отошел в сторону, пропуская Мориса к лестнице, ведущей в сад.

Спустя несколько минут Морис вернулся. В его руках была сломанная палка длиной в человеческий рост и сухая камышинка. Усевшись прямо на пол, Морис принялся за работу. Кроме палки и камышины у него был моток воловьих жил, который он взял у садовника, и пушистое перо какой-то райской птицы из сада.

— Еще мне нужна боевая игла без рукояти, — категорично заявил новоявленный мастер, и его просьба была немедленно исполнена.

Пока Морис делал первый экземпляр своего чудо-оружия, приближенные императора незаметно для самих себя подошли ближе и с любопытством заглядывали через его плечо. Даже сам император и тот беспокойно ерзал в кресле, удерживаемый на месте только важностью своего положения.

Наконец лук был туго натянут. Морис тронул тетиву, и она тонко запела. Затем он вложил стрелу и поднялся. Придворные отпрянули в стороны, не сводя глаз с предмета, который держал в руках Морис. Предчувствуя развлечение, Ахха поудобнее уселся в кресле и спросил:

— Как же действует твое оружие, Морри?

— Оно поражает на расстоянии, мой император.

— На каком же расстоянии? — Ахха проявлял явное нетерпение.

— В триста шагов, божественный!

— Триста шагов?! — переспросил пораженный Ахха и даже привстал с кресла. Он перешагнул через прелестную Каан и подошел к Морису. — Я не ослышался, ты сказал «триста шагов»?