Тени возмездия

…Судно отвалило от причальной стенки и уверенно тронулось на запад. Первый ужин прошел почти в праздничной обстановке. Выступил капитан, представил свою команду, с чувством пожелал всем удачного плавания и приятного аппетита. Новички с любопытством присматривались к своим соседям. Ведь вместе им придется провести почти три недели. Однако морская качка у некоторых пересилила любопытство, и к десерту осталось не более трети пассажиров. Испанца, казалось, ничто не брало, Матвей держался на самолюбии и по достоинству оценил волшебное действие воды со свежевыжатым лимоном, от которого сводило скулы. Ночь выдалась неспокойной, после которой молодой нелегал чувствовал себя к утру разбитым, но, несмотря ни на что, сосед поутру вытащил его по пояс голым на верхнюю палубу и заставил делать силовую гимнастику. Накрапывающий дождик и брызги косматых волн, разбивающихся о борт корабля, приятно освежали разогретые мышцы. Не понятно, каким образом, откуда они узнали, но через некоторое время к ним присоединились еще несколько молодых человек. Гомес был хороший профессиональный тренер, в этой роли ему не было равных. На качку уже никто не обращал внимания. К тому же появились зрители, не желавшие пропустить такое развлечение. Некоторые из них не стеснялись громких комментариев. Шутки и смех сыпались со всех сторон. Взгляд Вилли все чаще и чаще обращался к некой молодой особе. Сначала украдкой, но, заметив, что его тоже не обделили вниманием, молодой человек стал оказывать девушке знаки внимания, помахивал рукой, шутливо раскланивался, получая в ответ не только поощрительную улыбку, но и другие жесты одобрения. Неожиданно для себя увлеченный юноша помахал незнакомке рукой и послал воздушный поцелуй. Тут же получил в ответ целую серию воздушных поцелуев с обеих рук. Публика встретила эту мизансцену бурной овацией. Ни русские, ни европейские девушки так себя не вели. Он был сражен и видел только ее. Хотя взгляды других женщин были не менее откровенны. Высокий, хорошо сложенный атлет с развитой мускулатурой демонстрировал не только силу, но и ловкость при выполнении физических упражнений. Это выделяло его на фоне других. После суровой школы подготовки в спецназе военной разведки упражнения на верхней палубе «Глории» были для него просто игрой.

Если Матвея и остальных, кто к ним присоединился, Гомес заставлял заниматься зарядкой с голым торсом, то сам был в майке под горло и длинными рукавами. Когда они вернулись в каюту и испанец снял майку, молодой нелегал понял, в чем дело. Почти все тело старшего товарища было испещрено шрамами и еще не зажившими ссадинами.

— Где это тебя так? — невольно вырвалось у Севера.

— Теплая встреча на родине, — печально ухмыльнулся Агостиньо. — Год назад меня взяли люди из Секретариата государственной безопасности. Это контрразведка у диктатора. Били, пытали, думал уже все, конец пришел, однако нашим удалось договориться, не напрямую, конечно, а через американцев, и меня выпустили.

— Повезло, — согласился Матвей.

— Что значит повезло? — Гомес был очень выдержанный и хладнокровный товарищ, но иногда его южный темперамент вырывался наружу. — Ты знаешь, какой шум подняла наша футбольная ассоциация в борьбе за мое освобождение? Это был грандиозный международный скандал.

Север со скепсисом посмотрел на товарища, но, увидев его хитрую улыбку, догадался:

— Хорошее прикрытие по вызволению из тюремных застенков знаменитого футболиста.

— Не смейся. Я был капитаном «Торпедо». Меня сам Берия звал в «Динамо», но я ему отказал.

— Ты лично знал Лаврентия Павловича?

— Да, встречались по службе. Он давал указания по прикрытию наших мероприятий по линии Коминтерна.

— Как же ты мог отказать самому наркому?

— Я баск, — гордо ответил собеседник. — Баски до конца остаются верными своему слову, Родине, женщине и команде.

После таких слов в каюте возникла пауза.

— Когда Берия снимали, я служил срочную, — заговорил первым Матвей. — Представляешь, рано утром обязательный кросс на десять километров, завтрак — и мы сидим на политзанятии. В сон клонит, спасу нет. А замполит заливается про агрессивный западный империализм.

— Это тяжело.

— И тут является дежурный по части. «Разрешите, товарищ майор». — «В чем дело, сержант?» А тот молча берет табурет, залезает на него, снимает со стены портрет товарища Берия и штык-ножом по нему хрясть-хрясть. По портрету члена Политбюро, маршала, всесильного наркома, без пяти минут генсека. Замполит чуть не в обмороке, мы в ауте. Дежурный докладывает:

— Только что из Москвы пришло сообщение, что разоблачен и смещен со всех постов враг народа, английский шпион Берия Лаврентий Павлович. Арестован он сам и его приспешники. Ведется следствие. Вас срочно вызывает командир части. Вот так это было, амиго.

— Сложная личность. Я его уважал и уважаю до сих пор. Однако нам пора на завтрак. Если опоздаем, боюсь, одна черноглазая сеньорита может начать волноваться из-за твоего отсутствия, — съязвил Тореро.