Тени возмездия

После ужина в хорошую погоду молодежь предпочитала собираться на верхней палубе. Южный Крест ярко светил над головами молодых людей. Они пели песни под гитару, шутили, часто вспыхивали дискуссии о политике, философии. Матвей с удивлением и интересом слушал споры о социализме, коммунизме. Ссылаясь на плохое знание испанского, он предпочитал отмалчиваться. Да и откуда коммивояжеру из ФРГ знать труды Ленина, Сталина. Его не столько удивило, сколько озадачило, с каким жаром и эрудицией выступала на этих дискуссиях Лаура. Она уверенно ссылалась на труды Маркса, Энгельса, каких-то Адорно и Маркузе, даже Бакунина и Кропоткина. Про последних юноша немного знал, но только потому, что на них в своих работах ссылался Ленин. А Кропоткин ему был известен в основном благодаря тому, что недавно станцию метро «Дворец Советов» переименовали в «Кропоткинскую» по названию улицы. Девушку в речах отличала непримиримость, переходящая даже в агрессию. К удивлению Вилли, она оказалась сторонницей анархических воззрений. В это время она напоминала пламенную комиссаршу времен Гражданской войны, только без кожанки и маузера. Хотя цветастый платок, наброшенный на плечи, вполне мог заменить красную косынку. Это сначала озадачило Севера, потом насторожило. В этом с ним согласился и Тореро, часто присутствовавший на этих дискуссиях.

Однако ничто не могло сдержать сильного влечения, которое возникло между молодыми людьми. Очевидно, не зря новобрачные в качестве романтического путешествия выбирают морские круизы.

Гомесу удалось тесно познакомиться с капитаном. Они оказались почти ровесниками. Людям, на чье поколение выпало так много испытаний, было о чем поговорить за рюмкой коньяка, рома, кальвадоса или текилы. Испанец рассказал ему, что его сосед по каюте хочет попробовать себя в журналистике и написать репортаж о моряках, и договорился с кэпом, чтобы Вилли отстоял несколько вахт со старшим помощником капитана. Старпом начал ходить в море еще юнгой и знал очень много морских историй. Благодаря этому та часть легенды Вилли Мюллера, что была связана с матросским прошлым, серьезно укрепилась убедительными деталями.

Между соседями по каюте сложились хорошие дружеские отношения. Хотя Матвей всячески демонстрировал уважительное отношение к Гомесу, Агостиньо держался с ним по-товарищески. Возвратившись поздно ночью после пламенной встречи с Лаурой, Вилли застал соседа не в койке, а за столом со стоящим на нем недопитым бокалом вина.

— Доброй ночи, амиго. Чего грустим?

— Да вот решил немного расслабиться.

— Есть повод?

— Сегодня день рождения дочери, а я опять не дома, не с семьей.

Матвей первый раз видел несгибаемого, всегда энергичного баска таким обмякшим. Как будто из него вынули батарейку, которая питала его. Тема разлуки с семьей, близкими, родным домом была опасной для разведчика, отправляющегося «на холод». Молодой нелегал решил поменять тему:

— Давно хочу спросить тебя, Тореро. Ты давно в разведке? Где начинал? Еще в НКВД или в разведупре Генштаба Красной Армии?

— Я никогда не был ни в штате НКВД, ни в Красной Армии.

— То есть как? — опешил Север. Зато прием сработал. К Гомесу стала возвращаться его собранность и обстоятельность. Когда дело касалось работы, он сразу становился собранным и подтянутым.

— Ты, наверное, так еще и не понял. Я не служу в разведке. Вернее, служу, но в партийной разведке. Я агент Коминтерна.

— Про Коминтерн я знаю, но всегда считал, что это разведка использует партийные связи.

— Наоборот, это КГБ помогает нам.

Тема взаимоотношений разведки и партии была Матвею и раньше не совсем понятной, а спросить он немного опасался, так как его могли обвинить в политической незрелости. А тут такой случай.

— Вот ты, сотрудник внешней разведки, едешь в Латинскую Америку. Я не спрашиваю, какое у тебя конкретное задание, но едешь ты туда, только чтобы реализовать какую-то серьезную операцию, после которой вернешься в Европу. Так?

— Так, — согласился нелегал.

— В Аргентине, как и в других странах, тебя ждет резидент. Его задача — сообщать Центру об обстановке в стране, следить за американскими базами и оказывать помощь в проведении операций таким агентам, как ты. И, по сути, все. Так?

— Наверное, так, — нехотя согласился Север.

— А отдел международных связей при Центральном Комитете нашей партии, как преемник Коминтерна, не волнуют там ни секреты американцев, ни дислокация местных вояк. Раньше это называлось «борьба за мировую революцию». На местах мы занимались коммунистической пропагандой, искали и выращивали кадры, помогали создавать ячейки партии нового типа, то есть занимались местным партийным строительством. В этом, по заданию ЦК, нам помогали органы разведки, когда надо политической, а когда надо — военной. Понятно?

— Понял, не дурак. Дурак бы не понял. А сейчас про мировую революцию мы же вроде бы не говорим.

— Теперь вы говорите, а мы занимаемся переходом стран в социалистический лагерь.

Вилли неожиданно заулыбался.

— Чего ты смеешься? — не понял собеседник.