Тени возмездия

Прежде чем отправиться в Мюнхен, Матвей решил закрепить легализацию поездки в Южную Америку. Он отправился в магазин «Фарфор и фаянс» к Людвигу Пфеффелю. Как и положено образцовому хозяину, тот был на месте и очень обрадовался приятелю.

— Вилли, черт бы тебя побрал, где ты пропадал? Рихтер на курсах в США, тебя нет, с кем мне ходить на футбол?

— По нашим с тобой делам я тоже был в Америке, но только Южной.

— По каким нашим делам? — удивлению Пфеффеля не было предела. — И почему в Южной Америке? Ты что, морочишь мне голову?

— Вспомни, мы же говорили с тобой об изучении рынка посуды. Я же занимаюсь реализацией твоего товара.

— Но не в Латинской же Америке, — никак не мог взять в толк Людвиг.

— А где? В Африке? Так там вообще все едят руками с банановых листьев. В Китае? Так китайцы как раз и изобрели фарфор. Остается только Латина. Туда я и рванул, — Матвей не выдержал и, глядя на недоуменную физиономию приятеля, засмеялся.

— Шутишь, — успокоился тот, и глаза его вернулись к прежнему размеру.

— Отчасти. Я правда был в Буэнос-Айресе. Кстати, действительно интересовался, как там обстоят дела с фарфором. Фаянс там есть свой. Вот тебе прайс-лист центрального поставщика посуды в Аргентине, изучай.

Немец с интересом взялся за документы.

— Как Ганс, есть от него весточки из США?

— Как-то звонил. У него все хорошо. По-моему, он там не скучает. — Людвиг быстро пробежал взглядом по бумагам. — Определенный интерес есть, конечно. Довольно заманчиво, но расстояния. Да и товар у нас хрупкий. Что сам скажешь?

— Все верно. Но есть очень перспективный вариант. Только скажи сначала, вы с отцом, основателем бизнеса, пробовали заниматься сопутствующим товаром? Столовыми приборами, к примеру.

— Конечно, прикидывали. Только металлические вилки-ложки — это не наш сегмент, у нас покупатель более высокого уровня, а серебро чересчур долго реализуется из-за дороговизны.

Матвею очень хотелось посмотреть, как в реальности работают приемы, показанные ему сеньорой Флорой. Он открыл вализ и достал сверток из белой салфетки, торжественно развернул его. Изящное серебро заиграло при ярком освещении. Солнечные зайчики побежали по хищному лезвию ножа, заискрились на тонких зубцах вилки, нырнули в глубину вытянутого овала ложки. Матвей заметил, как рука Людвига невольно потянулась к приборам. «Обезьяний рефлекс является неосознанным признаком любопытства, на основании которого необходимо закреплять интерес» — вспомнил нелегал фразу из пособия по маркетингу.

— Знаешь, сколько стоит такой набор в отпускных ценах?

— Сколько? — Пфеффель как зачарованный рассматривал удачные формы, изысканные узоры на приборах. Матвей написал цифру на листочке. «Зрительное восприятие гораздо эффективнее, чем слуховое» — из того же пособия.

— Не может быть! — теперь хозяин магазина вперился в листок бумаги. — Ты ничего не напутал? Это же гроши, по сравнению с ценами на нашем рынке.

— Я сюда уже, конечно, грубо, заложил транспортные расходы и таможню, — добил продавца приятель и достал голубую салфетку. Людвиг как зачарованный следил за движениями друга и сразу же схватил нож с глазурью, потом вилку и ложку. В глазах его читался восторг.

— Сколько? — только и мог он спросить.

— Плюс десять процентов.

— Всего?!

Матвей уже доставал зеленую салфетку. У Пфеффеля от возбуждения тряслись руки.

— Это же триста, четыреста процентов прибыли. Таких изделий нет на нашем рынке.

Инкрустация камнями произвела на него еще большее впечатление.

— Шикарная вещь, — констатировал он. — Никогда такого не видел. На крышках сахарниц, супниц видел, но чтобы так на приборах? Никогда. Сколько? — поспешил уточнить он.

— Еще плюс десять процентов. Нравится?

— Очень.

— А теперь, дорогой амиго, что значит товарищ по-испански, ты узнаешь, что такое настоящее фамильное серебро, — Вилли достал желтую салфетку с позолоченным серебром и вставками из глазури.

Если предыдущие вещи Людвиг буквально хватал, то эти изделия он брал с великой осторожностью, отдавая дань роскошному изяществу форм и материала.

— Плюс десять, — предвосхитил его вопрос Матвей.

Красную салфетку Пфеффель встретил с тихим стоном.

— Мюллер, ты меня убиваешь. Где ты все это взял?

— Людвиг, я предлагаю нам с тобой создать фирму по реализации столового серебра. Мои связи по производству и доставке там, твои по продаже здесь. Цены я тебе обозначил. Согласен?

— Я-то согласен, но, не обижайся Мюллер, это семейное предприятие, и я должен получить согласие папы и жены. Уверяю тебя, я буду драться за эту идею, как лев. Мой папенька верит только цифрам. Мне надо будет уточнить и транспортные затраты, и таможенные, плюс упаковка. Не можем же мы продавать все это навалом. Нет, здесь нужен бархат и шелк. Надеюсь, ты не идиот и привез не один комплект?

— За идиота ответишь. Я привез три, на всякий случай.

— Молодчина.

— Людвиг, я могу увидеть твою признательность на дне стакана?

— Конечно, — тут же засуетился приятель. — Это обязательно. — Он резво достал бутылку шнапса, и они выпили.

— Скажи, Людвиг, ты бы купил для себя такой комплект как фамильную реликвию, как семейное серебро?