Тени за холмами

Не смотрите на меня так, Ваше Величество, вы всё правильно поняли: я — Рэндом, один из шести хранителей, пресветлый бог; Скачущий Меж Мыслей; Джокер; Жженый Живчик; Магистр Лёгкого, Как Перышко, Успеха…

Нет. Мне не надо поклоняться. Не сейчас. Я просто думаю. А когда я думаю, ничто так не способствует моей эффективности, как немного лести.

ГДЕ МНЕ ТЕПЕРЬ ВЗЯТЬ НОВОГО СТРАЖА, А?! Я ВАС СПРАШИВАЮ!

Подождите-ка… А что, собственно, происходит?

* * *

Договорив, Рэнди на каблуках повернулся к инграсилю и пытливо сощурился, убрав руки в карманы бархатных бриджей в стиле модного студента Академии. Опутанная лианами книга навострила страницы туда же. Все мы поддержали этот любопытный взгляд.

А происходило… Происходило нечто невероятное.

Королевское дерево инграсиль, пустынный хищник, оставшийся без защитной витрины, втягивал Тишь в себя.

Тащил, как морской прибой, в белоснежную пену, взбухшую по всей длине его ствола. Уже осыпались последние цветки, и ветви — красивые, узорные, витые — тонули в столбе солнечного света, проступившего из древесной сердцевины.

— Небо голубое! — ахнула я. — Инграсиль что, решил съесть Тишь?!

— Йоу, но Тишь же была мертва? — нахмурилась Андрис. — А инграсили вроде живыми людьми питаются…

— Марцелу он точно живьём употребил, она раск-казывала, — подтвердил Лиссай.

— Конфеточка-а-а-а! — вдруг ликующе завопил Рэнди.

Джокер бросился ко мне, схватил меня за руки и сплясал со мной бойкую нойшвайнскую джигу (и не то, чтоб я хотела плясать, но поди попротивься).

— Ты спасла моего стража света! Тинави! Вот молодчинка!

— Э-э, — протянула я своё «фирменное». — А как я это сделала?

— Ты вкатила в неё лошадиную долю своей энергии! То-то я думаю: ты какая-то подозрительно пустая была, когда я пришёл! Куда истратилась, не пойму? А ты, оказывается, законсервировала Тишь, не давая искре и силе окончательно угаснуть! Ай, будь у меня бабушка, я б отправил её к тебе на курсы «закатки»! Тишь была слишком ранена, чтоб ожить, ЕС-ТЕСТ-ВЕН-НО, но искра теплилась на волнах твоей дарёной энергии — как у призрака. А такой закуской инграсиль не побрезгует! А теперь — ЦЫЦ! Любуемся!

Хранитель аж притоптывал от восторга. С его пальцев сыпались крохотные игральные карты — признак нетерпения — таявшие лепестками роз при касании с полом. Мы все уставились на древо.

Постепенно тело Тишь полностью исчезло в золотом мареве, возникшем вместо ствола. Инграсиль стал меняться. Дерево запульсировало, как сердце, распрыскало вокруг себя пахучий туман, дурманящий мысли.

Я, щурясь, вглядывалась в сияющую мглу.

Где-то там, под шелками света, происходило преображение. Материя мялась и крутилась, как ткань в руках умелой мастерицы; потом лепилась, будто глина; после — пела, зажигаясь чудом изнутри. И вот…. Минуту спустя инграсиля не было.

Зато посреди Зала Совета стояла Тишь.

Как новенькая.

И — в то же время — вовсе не Тишь.

Золотая мантия, короткая стрижка, фигурная скоба на левом глазу — это да. Но поза расслабленная. И губы — мягче. И взгляд, блуждающий по нам — нейтральный, задумчивый, ни капли безумия.

Король Сайнор сглотнул так громко, что слышно и неловко стало всем.

Он сделал шаг вперёд:

— Это действительно ты?

Новоявленная Ходящая дважды моргнула, будто ища что-то в памяти, потом задумчиво сказала:

— Зависит от выбранного критерия оценки. А я тебя помню, — вдруг улыбнулась она. — Ты — мой король. Но убивать тебя я теперь считаю нерациональным. Я не стала сохранять в себе ядовитые мысли и чувства своей создательницы. Без них ей… нам… Лучше.

— М. Разумно, — запнувшись, сказал удивленный король. — Спасибо.

А «древесная Тишь» медленно обвела нас взглядом. Остановилось на Рэндоме.

— Теперь я ещё сильнее хочу стать стражем Вселенной, хранитель, — сказала эта чужая Тишь. — Можно?

— Господи! — всплеснул руками Рэнди. — Да я только «за», леденечик! Не придётся тягаться с твоим жутким нравом! Детишек берём?

— Да. Но только не Ринду Милкис, — подумав, медленно ответила Тишь.

— Заметано. Ну что, всем чмоки! Увидимся в великолепный день! Так, сначала мы попросим драконов закрепить твой облик…

И оба они исчезли.

А в коридоре раздались удивленные вскрики магов: видимо, виры пропали прямо из чародейских рук.

Все, кроме юной Ринды: ее басовитые недовольные вопли разнеслись по коридору и, о чудо, почти сразу к ним присоединились истеричные нотки госпожи Милкис-старшей, взявшейся тут не пойми откуда:

— Это что за безобразие?! Вы почему держите за руки мою дочь? Хотите встретиться в суде?! Встретимся, не сомневайтесь!

Меж тем, долгая тишина воцарилась в разгромленном Зале Совета.

— Я правильно понимаю, — Его Величество Сайнор сурово поджал губы, смотря на пустой подиум инграсиля, — Что Шолох только что лишился главного символа государственной власти?

— Могло быть и хуже… — раздался усталый, но весёлый девичий голос с пола. — Шолох мог лишиться МЕНЯ!

И, тогда как Сайнор удивленно обернулся на дерзкую Мчащуюся, я кинулась к ней с поистине щенячьим визгом. Так мы и катались, обнимаясь и хохоча, по щедрому полю подснежников, выросшему меж чиновничьих кресел.