Тени забытой шестой (СИ)

Он сильно постарел за эти дни, разрываясь между расшаркиванием с империей и княжеством, соблюдением интересов Ордена Пяти и… мною. Глава Тайного корпуса хотел немедленно арестовать меня вместе с магистром, но вмешался отец Валуа. Хотя лучше было оказаться в имперских застенках на дыбе, чем в обители Ордена. Из меня вынули душу, перетряхнули и взвесили. Впрочем, я и не старался ничего скрыть. Заявил, что подорвал карету Шестой, ничуть об этом не жалею и раскаиваться не собираюсь. Показал рисунки Милагрос с пятью исходами конца света, а потом и тот шестой, на котором я убиваю Хриз и спасаю мир. И даже когда отец Валуа залез в мою память, приложив ладонь к символу на груди и обжигая меня нечеловеческой болью, он увидел лишь то, во что я искренне и пылко верил. Я убил Шестую. Ее нет. Точка.

Ну а то, что осталось от нее, уже никого не должно волновать. Никому нет дела до скромной послушницы Любови, заточенной в моем замке. Удержание мыслей и сознания в таком разделенном состоянии давалось мне удивительно легко, все-таки не зря я в свое время упражнялся в медитации и концентрации внимания. Единственное, что меня страшило, это встреча с отцом Георгом. Наставник знал меня слишком хорошо, и притворяться перед ним было опасно. Еще тогда, сразу же после взрыва, он посмотрел на меня долгим испытующим взглядом, который я выдержал, не дрогнув, и спросил:

— Ты?

Я кивнул, радуясь тому, что не лгу.

— Зачем?

— Потому что не мог иначе, — и опять я не покривил душой.

— И как тебе? Оно того стоило? Как ты чувствуешь себя, убив человека?

Я пожал плечами и отвел взгляд:

— Я убил не человека, а кровожадную тварь. И ничуть об этом не жалею.

И вот здесь я сфальшивил. Наставник нахмурился, почуяв это, но не успел больше ничего спросить, потому что все завертелось… Память невольно увела меня к тому, как все случилось.

Провоцируя Хриз на постоянные скандалы, я приучил придворных к тому, что у светлой вояжны дурной нрав и тяжелая рука. Крайне способствовали тому и дополнительные слухи, распускаемые Лешуа, а также несколько подстроенных случаев, когда недобро брошенный взгляд вояжны на какой-нибудь предмет обихода вызывал взрыв последнего. Это было несложно. Я просто оборачивал против Хриз ее же оружие, припоминая все, что она говорила или делала. Деньги действительно творят чудеса, купить можно что угодно. И я покупал: сведения, услуги и… труп безымянной нищенки. В день свадьбы вместе с Лу мы скрутили и напоили Хриз вином, после чего я исторг из тела безумицы священный символ. Бесчувственную вояжну уложили в сундук с книгами, где специально имелось потайное отделение с отверстиями для воздуха, в котором ее и повезли… только не под венец, а в мой замок. Ну а Лу блестяще сыграла роль безумной невесты, запугав свиту так, что те боялись ей в чем-либо перечить. Лешуа по моей просьбе свел тесное знакомство с обер-церемониймейстером и спаивал его, чтобы накануне свадьбы зайти с козыря. Он упросил поставить в карету сына своего дражайшего приятеля, которому многим обязан. Так Велька и оказался в кучерах невесты императора, чтобы устроить все наилучшим образом. Магистр же обеспечил Вельке рекомендации.

В карете Лу ехала одна, если не считать трупа. Она переодела его в свадебный наряд, нацепила корону на голову и повесила символ на шею. Во время остановки, когда корона зацепилась и упала, образовалась заминка. Все видели открывшуюся шторку, неподвижную маску на лице невесты, фату и корону… Хотя… Что они там могли видеть? Еще одна слабость Хриз обернулась против нее. Карета и корона так сияли на солнце и слепили глаза, что при всем желании разглядеть что-то под фатой было невозможно. Тем временем Лу незаметно выскользнула под прикрытием моих бойцов, переодетых в имперские мундиры, а уже через несколько минут карета взлетела на воздух и загорелась. От нее остался лишь обгоревший остов, а от тела… обугленные кости, оплавленный рубин в короне и символ… И теперь он, ничуть не помятый, без единого следа царапины или копоти, лежал передо мной на столе, отливая мягким темным светом. Неучтожим. В груди заныло.

— Дознание закончено, — продолжил отец Валуа после некоторого молчания. — Смерть Хризоколы Ланстикун не повлекла тех событий, которые должна была повлечь, будь она и в самом деле Шестой, поэтому степень твоей вины, брат Кысей, смягчена. Однако твое наказание…

— Что? — перебил я его, отрывая затуманенный взгляд от символа. — В смысле? Я убил Шестую.

— Нет, — качнул головой отец Валуа. — Ты убил еретичку и колдунью, по сути, привел в исполнение тот приговор, который и так уже был вынесен ей семь лет назад. Однако ты ослушался прямого приказа, а это…

— Да погодите! — отмахнулся я. — Вы же видели рисунки!