Тени забытой шестой (СИ)

Я стала подозревать, что в еду мне подмешивают спиртное или снотворное, и в тот вечер решила проверить догадку, хотя от голода готова была землю жрать. Обычно стоило мне закончить ужин, как я едва успевала доползти до кровати и рухнуть в нее, мгновенно засыпая. Так что сейчас я лежала тихо и даже прихрапывала для вида, а сна не было ни в одном глазу, несмотря на жуткую усталость и ноющую спину. Но ничего не происходило. Тогда, крадучись, я встала и пошла на обход своих владений. Никого. Однако, завернув за угол, я не поверила своим глазам. Лестница, ведущая на террасу Белого сада, была убрана! Вот оно что! Хм… А что, если видение соляных стрекоз было делом рук ублюдочного святоши? Вдруг в еду вообще все время что-то подмешивали? А сам Тиффано все это время был в замке? И эти газетные листки всего лишь липа, напечатанная на его собственной типографии? Решено, завтра переночую в оранжерее, чтобы проследить, куда убирается лестница, и не открывается ли в это время дверь с решеткой. Ведь лопатой можно не только грядки вскапывать и демонов отгонять, но и кое-кого огреть…

Спала я плохо и проснулась еще на рассвете от странного ощущения, что в комнате кто-то есть. Приоткрыла глаза и обомлела. У моей кровати стоял Тиффано. Темная длинноволосая фигура в мантии стояла и смотрела на меня, зная, что я не сплю. Но он ли это? Разве могли у него волосы так быстро отрасти? Красивый, зараза… Или я совсем сбилась со счета времени? О нет, что угодно, но только не время. Его было так мало, что каждая секунда для меня была на вес золота.

— Кто ты? — спросила я, резко садясь на кровати.

Он приложил палец к губам, призывая молчать, и улыбнулся. В предрассветном сумраке его фигура казалось словно размытой, размазанной тенями по стене. Лже-Тиффано повернулся и пошел к балкону, потом остановился, как будто ожидая, что я последую за ним. А вдруг настоящий Тиффано мертв? И это его мара? Мне сделалось так жутко, как никогда еще ни бывало. В груди заныла пустота, как будто кто-то вынул из меня душу. Собака, тоскующая по ошейнику и доброй руке хозяина. Я вцепилась зубами себе в запястье, чтобы не завыть от страха и тоски, и пошла за призрачной фигурой. Нет, это не мара. Мои мары никогда не оставляли за собой запорошенных солью следов.

Неизвестный завернул за угол. Я уже знала, куда он направляется. В клятый Белый сад. Серая предрассветная мгла клубилась вокруг нас, готовая взорваться с первыми лучами солнца. Я подожду. Я не хочу туда. Не хочу. Но лже-Тиффано не собирался ждать. Он поднялся по вновь появившейся лестнице и скрылся из виду, даже не обернувшись.

— Постой! — крикнула я, но мой голос утонул в тумане.

Я выругалась. Это не мара. Это не Тиффано. Это соль. Что там дурында Лу плела мне про замок? Якобы я явилась к ней и забрала у нее нерожденных малышек. Демон Соляного замка? Что он может забрать у меня? Да ничего… У меня ничего не осталось, даже имени…

— Люба-Любонька… — фальшиво затянула я для храбрости и пошла следом.

Сад клубился серым туманом, а розы в нем шевелились, расправляя свои кристальные лепестки. Демон ждал меня у высоких кованых перил, ограждающих террасу от бездны. Я остановилась и крикнула ему:

— Что тебе надо? Кто ты?

Он поманил меня к себе. Я отрицательно помотала головой. Летать еще не научилась. Тогда он протянул руку и смял один из цветков. Роза рассыпалась солью и… О нет, только не эти клятые стрекозы! Ненавижу их!

— Зато они умеют летать… — раздался жужжащий шепот у меня в голове. — Иди же сюда, Шестая…

— Что тебе от меня надо? — повторила я упрямо.

— Твое безумие… Дай нам… Мы так долго тебя ждали…

— Мы? Кто мы? — уцепилась я за оговорку.

Воздух наполнился угрожающим гудением. Гудел каждый кристал соли, вибрировал и полз к темной фигуре. Полоска света над горной грядой ширилась, и я истово верила, что солнечные лучи разобьют соляное безумие вдребезги, освободив меня от наваждения.

— Мы дадим тебе крылья… и все, что ты захочешь… Иди же сюда…

— Кто вы такие? С места не сдвинусь! Отвечай!

Восход сверкнул алой вспышкой, рассыпая брызги и пронизывая воздух. Соляные кристаллы засияли рубиновыми каплями на солнце, а фигура исчезла без следа. Но в голове у меня звенела их многоголосая мольба:

— Не бросай нас… Накорми Искру… Она так голодна…

ГЛАВА 13. Кысей Тиффано

Отец Валуа молча положил на стол передо мной символ. Я смотрел на священный знак бесконечности, когда-то бывший моим, а теперь отчужденный и бесполезный… Однако именно он и стал решающим доводом, благодаря которому Орден поверил в смерть Шестой. Хотя оно ведь так и было, Шестая умерла. Окончательно и бесповоротно.

— Возвращаю, — в голосе церковника звучала смертельная усталость.