Тени забытой шестой (СИ)

Он сдерживает меня, превращая нежные поцелуи в изысканную пытку, когда губы немеют и устают твердить одно и то же. Люблю! Зачем он заставляет меня повторять? Люблю! Теплая тяжесть заполняет меня внутри… люблю!.. бьется в глубину медленно и размеренно… Люблю, демон тебя побери!.. Бери же!.. И он берет. Уже не сдерживая страсти и голода, вбивается в меня так сильно и резко, на тонкой грани между болью и удовольствием, как будто желает пробить насквозь. Я кричу, но он закрывает мне рот поцелуем. Я пытаюсь царапаться, но оказываюсь распята. Извиваюсь и выгибаюсь, а он лишь на мгновение останавливается, нависая надо мной, и этот миг кажется мучительной вечностью… Люблю!.. И он входит на всю глубину, продолжает неистово двигаться во мне, заполняя до предела… Вдохнуть!.. Не могу!.. Его дыхание смешивается с моим, пытка продолжается, моя боль и его наслаждение, тоже ставшее моим… Наши тела сливаются… Все мое… Но взрыва нет, и я не могу!.. Не могу освободиться, не могу дышать, не могу остановиться, не могу закрыть разум… Он врывается так глубоко, что сознание разлетается вдребезги… Я прекращаю существовать.

Соль кружится и падает. Обжигает. Засыпает воспоминания. Иссушает. Жажда. Жажда убивать и упиваться болью. Моя? Я рассыпаюсь. Я? Мы?..

— Очнись, я люблю тебя! Вернись!.. Ты обещала!

Все оттенки. Ослепительно белый. Он везде. Смерть тоже белая. Чья смерть? Моя? Меня нет. Нас нет. Пустота.

— Хриз!.. Люблю, слышишь!..

Ледяная метель кружится в белом стылом небытии. Нас нет. Но мы… были?.. Крупинки соли замедляют бесконечный бег. Мы были.

— Дрянь такая! Только посмей сдохнуть!.. Хриз!

Белые искры безумия вспыхивают в пустоте. Их хаотичная пляска замедляется и упорядочивается. Кристаллическая решетка в причудливой спирали вьется змеей и сворачивается в бесконечноразмерный разум. Мы были. А мы будем?

— Нет! Не умирай… Ну пожалуйста, Хриз! Я люблю тебя, люблю!..

Серая паутина познания опутывает и замедляет вращение спирали. Плесень безумия разъедает реальность. Разум. Хаос. Усложнение. Грани бытия. Серая неопределенность. Она есть. Что с ней делать?.. Она растет. С ней же надо что-то делать? Она копится все быстрее, темнеет. Что делать? Ее ТАК много! ЧТО ДЕЛАТЬ! Взрыв.

Змея сворачивается и кусает себя за хвост. Бесчисленные песчинки памяти вспыхивают и сплавляются в единое целое… Единый разум. Тра-ля-ля, я сошла с ума… Я?

— Ты. Сошла. С ума.

Я закашлялась, судорожно глотая воздух. В груди огнем пылала боль. Казалось, из меня вырвали сердце. Или наоборот. Вставили. Но я определенно была жива.

— Пока жива.

Зрение медленно прояснялось. Кысей лежал неподвижно, глаза закрыты, из уголка рта текла кровь, грудь не вздымалась. И на одно ужасное мгновение мне почудилось, что он мертв…

— Еще жив.

Я подползла к нему, подняла тяжелую голову, уложила себе на колени, прижала ладонь к груди. Целую вечность не было слышно ничего. А потом донесся удар сердца. Слабый, затухающий. Мир рассыпался соляной пургой, терял цвета, заглушал звуки, умирал вместе с моим Цветочком… Искра стояла передо мной, серая тень в лунном свете. Соль в ее основе пребывала в постоянном движении, вспыхивая и осыпаясь на пол грязными кучками. Сытая дрянь!

— Наелась? — прохрипела я. — Что ты с ним сделала?

— Он хотел тебя убить.

Голос звучал у меня в голове, но уже не многоголосым шепотом, а вполне знакомыми интонациями. Моими собственными. И бесконечно чужими.

— Он мой. Излечи его! Верни мое.

— Нет.

— Что? — я повысила голос, чувствуя, как злое отчаяние выжигает мне нутро.

— Сначала убери не твое.

Серые мои-чужие глаза смотрели на мою обнаженную грудь. Я потрясенно наклонила голову и поняла, что было причиной адской боли. Символ. О господи!.. Ну когда же этот злыдень успел засунуть его обратно?.. Я прижала голову Кысея к своей горящей бесконечности, раскачиваясь от невыносимой муки. Крик застыл у меня в горле, кровь заледенела в жилах. Мысли метались и бились, словно замерзающие стрекозы в соляном буране. И только глубоко внутри клокотал вулкан бешенства. Время остекленело.

— Верни его! Верни, сука! Или я!.. Я!.. — мысленно орала я.

Искра зашуршала и исчезла. Но ее-мой голос продолжал звучать у меня в голове:

— Твоя память имеет пределы. Ты их исчерпала. Выкинь его. Он занимает неоправданно много места.

— Пошла ты!.. — крик наконец сорвался с моих оцепеневших губ жалким хрипом. — Тварь… я сдохну!.. И ты останешься здесь гнить!.. Одна! Целую вечность!

Искра возникла рядом, мерцая и рассыпаясь беспорядочным шелестом слов:

— Ошибка. Не найдено. Шестая. Отказ. Источник. Не найден. Память переполнена. Поиск. Поиск. Поиск.

— Прекрати! — взвизгнула я, сжимая в объятиях умирающего Кысея.

— Поиск. Поиск. Поиск. Ищи. Ищи. Ищи. Сама. Сама. Сама.