Тени забытой шестой (СИ)

— На охоту, — мрачно ответил я, осаживая лошадь рядом с экипажем. — Наставник, вы не вовремя. Но езжайте, вас примут и устроят со всеми удобствами. Эй, Спирька, проводи гостя!

— Кысей! — возмущенно воскликнул старик. — Мне надо с тобой поговорить. Твоя охота подождет.

— Отец Георг, я не могу оставить своих людей!.. У нас сбежал один из слуг, прихватил кое-что ценное из библиотеки! Это срочно, но я обещаю, что сразу же…

— Мальчик мой, ты хорошо научился врать, однако я знаю тебя слишком давно, чтобы купиться. Немедленно слезай с коня и садись ко мне в экипаж!

— Но я…

— Твои люди справятся и без тебя!

Я выругался, чувствуя себя десятилетним сорванцом, которого пристыдили и за ухо потащили прочь из сада, где были такие сладкие спелые яблоки.

В кабинете пришлось разжечь огонь, иначе от пронизывающей сырости было не избавиться. Сытный горячий ужин и кофе с льемским ромом задобрили старика. Он перестал ворчать и лишь изредка хмурился, испытующе поглядывая на меня. Больше всего мне хотелось послать его к демонам кошачьим под хвост и броситься туда, в темноту, чтобы на горных тропинках отыскать следы мерзавки, схватить ее и… Уйдет ведь!.. Или шею свернет на размытом спуске!

— Кысей, прекрати вздыхать и ерзать, словно у тебя шило в одном месте, — одернул меня старик, откидываясь на кресле и прихлебывая кофе из чашки. — Что случилось? Куда ты так спешил?

— В погоню, — буркнул я.

— И за кем же?

— За Искрой.

Старик поперхнулся кофе и обжегся, пролив его себе на колени.

— Что?!?

Я мрачно смотрел на него, а потом решился.

— Отец Георг, вы знаете, кто такой Неприкаянный?

— Неприкаянный? Я не понимаю…

— Мне во сне явилась Искра. В образе Шестой, в смысле, в образе мертвой Хриз. Или ее уже нельзя считать Шестой? Так вот… Она просила найти Неприкаянного. А потом указала, где он…

— И где же? — нервно облизнул губы отец Георг.

— Где-то очень близко…

— Неприкаянным звали Искру Источника, — подтвердил мою догадку отец Георг, сделавшись необычайно серьезным.

— Так Искра живая? — не удержался я. — Это человек? Или… рукотворный демон?

— Рукотворный демон? — вздернул брови отец Георг. — Хм… Ну можно и так сказать. Послушай, Кысей, я не могу тебе все рассказать, но…

— Ну конечно! — хлопнул я себя по колену и вскочил. — Ничего не меняется! Куда ни плюнь, везде тайны! Отец Георг, я вижу странные сны!.. И они оказываются не просто снами! Кто был первой Шестой? Где Источник? Что это вообще такое? Правда ли то, что раньше Источников было много?..

— Успокойся, Кысей. Сядь. Я расскажу то, что могу… то, что смогу тебе объяснить. Пойми уже наконец, что истина зачастую настолько сложна, что увидеть ее целиком просто невозможно! Ты смотришь и видишь только часть.

Я сел обратно в кресло и демонстративно сложил руки на груди.

— Я вас слушаю, наставник.

— В доисторические времена наши предки владели могуществом, которое нам, их потомкам, показалось бы невозможным… Однако ценой такой силы было… скажем так, безумие. Ибо разум, перегруженный величайшим знанием, начинает поедать самое себя, порождать странные материи, влиять на других. Безумие становилось все более… заразным. Люди не знали, что делать, но ответ пришел в ответ на их мольбы Единому. Кысей, вера творит истинные чудеса, не забывай об этом, пожалуйста, никогда! Так появились Источники. Они могли очищать грехи людей и дарить благодать праведникам. Но потом случилась катастрофа.

— Шестая?.. — не выдержал я, нарушая затянувшееся молчание.

Отец Георг пожал плечами, его взгляд был затуманен. Старик смотрел на огонь в камине, поглаживая в руках чашку с остывшим кофе.

Я наклонился и подлил ему бодрящего напитка из кофейника.

— Спасибо, — рассеяно отозвался наставник. — Я не знаю, что произошло. Думаю, что никто не знает и уже не узнает, почему остался всего один Источник. Человечество пошло на новый виток в бесконечной спирали развития. Тебе же известны основные положения учения Единого? Сжатие бесконечного Бога и образование пустоты хаоса, чтобы освободить место для последующего творения. Так вот, после образования пустоты начинается процесс заполнения ее упорядоченными структурами, которые есть суть божественная вера, воплощенная в материи, все более усложняемая по мере…

— Отец Георг, я прекрасно знаком с учением Единого. Осмелюсь напомнить, моя выпускная работа по душеведению была посвящена изучению, почему разбиваются сосуды разума и как человек возвращается к хаосу безумия.

— Кысей, я нисколько не сомневаюсь в твоих знаниях, — слабо улыбнулся наставник. — Однако дослушай меня. Понятие вселенской катастрофы преподносится как происки демонов души человеческой, то есть как абсолютное зло, однако имеется и другое толкование. Разбиение есть необходимое деяние, равно как и смерть есть необходимость, чтобы дать жить другим. Понимаешь? Воссоздавая себя из разбиения, мы, то есть творение, постигаем разум создавшего нас творца. Мы приближаемся к Богу, чтобы однажды стать равными Ему.

У меня на секунду перехватило дыхание от столь смелого, почти еретического заявления наставника.