Тени забытой шестой (СИ)

Три дня назад это казалось мне хорошей идеей. Мара моей безумной прапрабабки. Кто, как не она, может знать, где Источник, кто такой Неприкаянный, когда наступит конец света, и куда деваются мои воспоминания… Лежа на койке под шум волн, я вспоминала все, что знала о Хризолит Проклятой из семейных летописей, легенд и рассказов Искры, а потом закрыла глаза и разбила свое сознание на мириады осколков, собирая и протягивая сквозь них паутину из мертвого прошлого в подгнившее будущее. И ничего. Ничего не произошло. Мара не появилась. Зато вечером на корабле случился переполох. Огромный светящийся знак священной бесконечности возник на парусах. Тяжело сглотнув слюну, я объявила (все еще пребывая в образе охотника Ягодки Хаврона), что это знак свыше, особая милость Единого, его благословение нам в пути. Большинство поверили и еще больше воодушевились, но капитана было не обмануть.

— Как ты это устроила? Опять фосфор? — накинулся на меня Кинтаро, когда мы остались вдвоем в моей каюте. — Ты хоть понимаешь, что если повредишь этим паруса!..

— Это не я, — устало ответила я и вытянулась на койке, закрывая глаза. — Не я…

— Еще скажи, что это чудо!..

— Может быть… Скажи, а ты веришь в Единого?

— Что?

— Веришь или нет?

— Верю, конечно!

— Это хорошо… — измученно пробормотала я. — Помолись ему, а?

— О чем?

— Пусть прекратит раскачивать море… По-моему, это легче, чем символ сотворить…

Святая бесконечность появлялась с завидной регулярностью, утром и вечером. Дурной пример оказался заразительным. Один особо набожный идиот из матросов бухнулся на колени и стал молиться, а затем его примеру последовали и остальные. В результате два часа корабль оставался без матросов и делался игрушкой ветра, который бросал его по волнам. Капитан ругался и злился, но сделать ничего не мог. После таких вот святых явлений ему и навигатору приходилось заново определять местоположение и корректировать курс, что в сухом остатке полностью свело на нет наш выигрыш во времени из-за раннего отплытия. Мы продвигались к цели со скоростью беременной черепахи, которая два раза в сутки застывала и гудела многоголосой молитвой, пока ее швыряла стихия. Я злилась и бесилась, а потом случилась гроза.

Приступа не было. Был кошмар наяву. Ко мне тянулись руки мертвецов. Некоторых я помнила хорошо, про других давно успела позабыть. Некоторые были моими, я убивала в своей жизни так много, что все они обступили меня, толпясь и толкаясь, норовя дотронуться. Разорванная в клочья мачеха, убитые родственнички, сожженые заживо святоши, капитан витальеров без кожи, отравленный хан, любитель роз с выпущенными кишками… и многие другие… Но были и такие, кто пал не от моей руки. Этими другими были жертвы убитых мною колдунов, как будто оставленные в наследство. Хоть их и было гораздо больше, но вели они себя скромнее, окружая меня внешним кольцом почетного караула. Я задыхалась от их вони: полуразложившиеся трупы, обглоданные скелеты, обгоревшие куски мяса. Они шептались и надвигались на меня, и этот гул голосов сливался в один сплошной шум моря, рассекаемый редкими громовыми раскатами. Призраки прошлого и тени будущего, они набились в тесную каюту, словно сельди в бочку, перетекая контурами друг в друга и образовывая чудовищное многочленное создание из боли. И вдруг весь этот призрачный колыхающийся кисель застыл и расступился. Ко мне шла она… Я сразу ее узнала, хотя на фамильных портретах ей сильно польстили. Хризолит Проклятая. Высокая, словно шкаф, и такая же массивная, рыжая шапка волос, ледяные глаза, устрашающе громадный бюст и сильные руки… И все бы ничего, вот только собственную голову безумная воягиня несла у себя под мышкой.

— Пусть боль очистит тебя… — провозгласила Хризолит Проклятая, но потом осеклась и нахмурилась, разглядывая меня. — А ты кто вообще такая?

И сейчас, глядя на нее при свете дня, я вдруг поняла, что она права. Меня нет. Я составлена из мертвецов, своих и чужих, просто раньше этого не понимала, потому что в каждый момент времени принимала один образ, иногда во мне накладывалось сразу два, и тогда разум не выдерживал натиска мар и разбивался приступом… А сейчас… Я заглянула в себя слишком глубоко, чтобы вызвать умершую прапрабабку, как будто попыталась поднять из морских глубин давно затопленный корабль, но вместо этого обнаружила пустоту. Всепожирающая бездна чужих душ уже не затягивала меня, нет… Теперь она рвалась наружу, и мой разум превращался в бесформенный кисель, расплывающийся на жаре безобразной пленкой… Когда-то я думала, что вернусь в бездну к демонам, ждущим меня, но сейчас ясно понимала. Бездна устала ждать и сама пришла ко мне.

— Ты права, — кивнула я. — Меня нет. Я — бесконечное отражение мертвых душ. А ты… всего лишь одна из них.

Я шагнула сквозь нее, ожидая почувствовать мертвенных холод, но не ощутила ровным счетом ничего. Вслед мне полетел тихий смешок:

— А ты начинаешь мне нравиться.