Тени забытой шестой (СИ)

— Что? — не поверил я своим ушам. — Заслужила? Она?

— Моя госпожа так хочет, чтобы все было красиво… — вздохнула служанка, подбирая рукоделие. — Я рисую ее мечты и прям диву даюсь, какой великолепной будет свадьба… Свадебный наряд, фата, карета… А туфельки? Вы их видели? Настоящее чудо!

— О да!.. Еще одно чудо!.. — вспылил я. — Чудо для той, у кого руки по локоть в крови. Ну разумеется, она заслужила. Убивай, жги, грабь, насилуй, но раскайся и не забудь сотворить чудо — тогда тебе все простится, так, Милагрос?

Женшина посмотрела на меня с укором. Она укололась иголкой, и на ее пальце выступила капелька крови, но Милагрос не замечала этого.

— Зачем вы так? Госпожа спасла нас всех, весь город от смерти…

— Только вы забыли упомянуть, какой ценой! Такая досадная мелочь — ваша госпожа всего лишь вырвала сердца папским гвардейцам на глазах у толпы! Вы вообще там были? Видели? Она их убила! Упивалась их болью и смертью! И это вы называете чудом?

Мои слова не смогли поколебать непрошибаемую уверенность Милагрос. Она кивнула головой, прикусив проколотый палец, и огорошила меня:

— Да, это чудо. Я бы тоже отдала ей свое сердце, чтобы она смогла сотворить чудо и спасти других, как это сделали ваши гвардейцы. Вот ни секунды бы не колебалась!

— Что? — оторопел я. — Гвардейцы не давали согласия!.. В смысле… Их никто не спрашивал! Они безвинные жертвы и никогда бы…

Я осекся, осознав мерзкий замысел Шестой. Перед глазами как наяву встала та страшная картина. Тогда я опоздал на площадь и мог лишь беспомощно наблюдать само убийство, не ведая, что ему предшествовало, что говорила Шестая, какой ложью одурманивала толпу. Но теперь я понял. Гвардейцы… Я точно помнил, что они не сопротивлялись ей. Они умирали с улыбкой на устах. Неужели эта живодерка околдовала и их?

На кухне дым стоял коромыслом, поварята сновали туда-сюда, рубили мясо, варили соусы, что-то взбивали, шинковали, помешивали в огромных котлах булькающее варево. Я осторожно пробирался между разделочных столов к высокой фигуре Лешуа, виднеющейся подле пышущей жаром печи. Мое внимание привлек громадный торт в несколько ярусов, а если точнее… в шесть. Опять шесть. Это все больше походило на навязчивую идею… Хм. А если сыграть и на этом? Как там говорилось у великого стратега и полководца древности Идриччи? «Чтобы победить, нужны удача и широко открытый разум, готовый принимать ее дары» То есть, надо использовать все возможности, даже самые малые подарки, которые тебе подбрасывает судьба, пусть они и завернуты в неприглядную обертку.

Я остановился и ковырнул пальцем верхний слой торта. Взбитые сливки с вкрапления блестящей спелой клубники. Тьфу!

— Куда руками! — накинулся на меня Лешуа, а потом узнал. — Господин Тиффано? Господи, ну что вы забыли на кухне?

— У меня сложилось впечатление, что вы от меня прячетесь. Решил застать вас на месте… так сказать, преступления.

Моя попытка пошутить не удалась. Лешуа помрачнел, торопливо вытер руки о фартук, сдернул его и, взяв меня за локоть, поволок прочь. Тиштван увязался было следом, но главный конфетмейстер так на него глянул, что тот, к моему удивлению, сразу стушевался и оставил нас в покое.

— Не шутите с этим, — резко сказал Лешуа, затаскивая меня в дворцовую оранжерею. — Пойдемте, прогуляемся.

— Вы чего-то боитесь? Мне показалось, что вы вполне довольны своим положением…

Во влажном воздухе витали терпкие ароматы ранних яблок и груш, кусты клубники алели кровавыми гроздьями вдоль той дорожки, по которой меня повел Лешуа.

— Господин Тиффано, во дворце повсюду глаза и уши. И если бы не желание Алисы попасть ко двору, ноги бы здесь моей не было!..

— Признайтесь, что вы боитесь не дворцовых интриг, а Хриз. Я прав?

Он кивнул.

— Я выступил против нее на суде, а сейчас она заполучила столько власти, что мне страшно. Страшно за своих близких, за себя я уже давно устал бояться.

— А если я скажу, — медленно начал я, останавливаясь у пышного куста клубники и срывая ягоду, словно собираясь вкусить ее сладости. — Если скажу, что смогу избавить вас раз и навсегда от источника ваших страхов?

Он недоверчиво взглянул на меня и покачал головой.

— Не поверю.

— А вы попробуйте. Господин Лешуа, от вас мне нужна лишь самая малость, которая к тому же никак вас не обяжет.

— И что же это?

Я покрутил в руках спелую ягоду, принюхался и серьезно ему сообщил:

— Клубничка. Пьяная клубничка.

Обер-церемониймейстера звали Клоди Жетлен. Он был крайне напыщенным и медлительным типом, чем несказанно меня раздражал. Его круглое лицо, обрамленное пышным париком, презрительно сморщилось, когда он разглядывал мой скромный наряд.

— Фрон Тиффано, светлая вояжна желает знать, в каком облаченьи вы собираетесь проводить венчание?

Вопрос поставил меня в тупик. Вот же ж… Я пожал плечами.

— Мне все равно. Не впадайте в грех гордыни, фрон Жетлен.

— Ее светлость так и подумала, поэтому жалует вам эту багряную ризу, расшитую золотом.

В мою комнату внесли резной ларец из красного дерева, открыли и продемонстрировали то, во что собиралась обрядить меня Шестая.