Тени заезжего балагана

В тот же миг тело его стало уменьшаться в размерах, и вскоре он превратился в обезьяну! Она была гораздо крупнее тех, что наведывались в нашу деревню, и морда у неё блестела в лунном свете – как и маска, которая до того висела у колдуна на поясе.

Да, в тот миг мы с Хори поняли, что никакой это был не бандит. Слухи о колдунах, умевших превращаться в разных животных, давно ходили среди жителей окрестных деревень. В основном колдуны жили в лесах, подальше от простого люда, но иногда их видели на больших ярмарках и праздниках. Узнать колдунов можно было по звериным маскам, которые они носили на поясах. Думаю, им тоже хотелось как-никак и обновок себе купить, и повеселиться вместе с остальными…

Тэцудзи вдруг понял, что так взволновало его в рассказе Кудо. Он вспомнил, как одна старая служанка, приехавшая вместе с его матерью с севера, рассказывала о женщине, которая всегда носила при себе кошачью маску и могла оборачиваться кошкой, надев её.

В ту пору Тэцудзи был слишком мал, чтобы придать серьёзное значение словам служанки. Но теперь, когда принц смотрел на взволнованное лицо старика Кудо – единственного человека, который мог допустить, что перед ним сидела не простая обезьяна, – он понял, как эта вера может сыграть ему на руку.

Старик повернулся к Тэцудзи и пристально уставился на него.

– Поэтому смотрю я на тебя и думаю – а вдруг ты тоже колдун? Слишком уж умная морда у тебя для простой макаки.

Тэцудзи закивал в ответ, памятуя о том, что в этом обличье его слов никто не поймёт.

У Кудо глаза на лоб полезли.

– Да быть не может! – воскликнул он и всплеснул руками.

Потом тут же спохватился и заговорил уже более приглушённым голосом:

– А чего ты здесь делаешь тогда, раз колдовать умеешь?

Принц указал на всего себя и принялся отчаянно мотать головой.

– Не знаешь, как обратно превращаться? – догадался старик, и Тэцудзи с облегчением закивал. – М-да, несладко тебе пришлось, сынок.

Он снова приложился к тыквенной фляге, и оттуда на принца ощутимо повеяло духом рисового вина.

– Тогда одна тебе дорога – к Ямамбе, – сказал Кудо, поразмышляв немного. – Хоть она и страшная ведьма, но и самая сильная – любую порчу, говорят, снять может. Тайной полиции вряд ли когда-нибудь удастся добраться до её убежища – уж больно хорошо прячется Ямамба. Так что, если сумеешь её отыскать, она тебе поможет, это как пить дать!

От радости Тэцудзи подпрыгнул на месте и расхохотался. Как же ему повезло повстречать этого старика!

– Плыви с нами до Ганрю – говорят, оттуда путь к горе Такаминэ короче всего.

На лицо старика вдруг набежала тень.

– Только вот дорогу к жилищу ведьмы тебе придётся искать самому, – добавил Кудо, немного омрачив радость принца. – Никто точно не знает, где живёт Ямамба, – по слухам, очень уж она незваных гостей не любит.

– От меня точно не отвертится, – решительно заявил Тэцудзи. – Если она в самом деле сумеет помочь мне снова стать человеком, то отец вознаградит её с воистину императорским размахом!

– Ишь, как растрещался-то, – улыбнулся Кудо. – Ну будет, будет тебе!

* * *

Разговор со стариком Кудо придал Тэцудзи уверенности в том, что ему всё же удастся благополучно выбраться из передряги с превращением в макаку. Ко всему прочему, старый матрос теперь знал, что перед ним была ненастоящая обезьяна, и потому относился к Тэцудзи с бо́льшим вниманием, чем того требовало бы обычное животное.

Остальные матросы восприняли появление нового жильца в трюме по-разному. Кто-то, как и старик Кудо, с интересом наблюдал за Тэцудзи, кому-то было всё равно, а кто-то с неодобрением и даже с подозрением косился на ящик, ставший для принца временным пристанищем.

– Говоришь, умная животина, да? – произнёс молодой матрос по имени На́цуо, с любопытством поглядывая на Тэцудзи. – Может, надрессировать её да показывать в городе за деньги?

– А давай мы и тебя надрессируем – может, больше толку выйдет, – фыркнул принц в ответ.

Остальные матросы, которым речь оскорблённого до глубины души Тэцудзи слышалась лишь как череда бессмысленных обезьяньих воплей, дружно загоготали в ответ.

– Гляди, как он тебя костерит на своём мартышечьем! – ликовал Цуёси, загорелый мужик с густой курчавой шевелюрой. – Будто бы и впрямь всё понимает, а!

Нацуо стушевался и смущённо утёр нос рукавом заношенного кимоно.

– А чё я такого сказал-то? – проворчал он. – Это всяко лучше, чем плавать на этой дырявой лохани до самой старости.

– Но-но, я бы попросил! – встрял другой матрос, коренастый и с широким приплюснутым носом, которого звали Гэ́нта. – Эта «лохань» ещё всех нас переживёт, зуб даю!

Кто-то поддержал Гэнту одобрительными возгласами, но большинство матросов лишь покачали головами.