Тени заезжего балагана

– Увидел я тебя, и сразу вспомнил один случай из детства. – На лице Кудо промелькнуло мечтательное выражение. – Я сам родом с севера, из Хокугена…

Эти слова заставили принца навострить уши. Ёмико́, его мать и ныне здравствующая императрица, и старик Кудо оказались земляками. В детстве Тэцудзи часто бывал на родине матери, в северной провинции Хокуген – в краю плодородных рисовых полей и бескрайних предгорных равнин. Он смутно помнил те поездки – самым ярким оставалось лишь ощущение, которое теплотой разливалось в груди после того, как он, держа мать за руку, выходил из экипажа.

Ощущение, что он, наконец, вернулся домой…

– Моя родная деревня стоит в предгорьях, на самой границе с провинцией Тосан, – продолжал вспоминать старик. – И много в ту пору к нам наведывалось обезьян. Помню, бабка моя каждый день гоняла макак с хурмы у нас в саду. Они большей частью в горах жили, у тёплых источников, но и в деревню заходить не боялись – целые стаи рыскали у сараев и амбаров, ища, чем поживиться. Иной раз никакого сладу с ними не было: детей и старух они не боялись – только если те не начинали громко вопить. А мужиков и женщин помоложе целыми днями, почитай, и дома-то не было: кто в поле работал, кто в лесу дерево заготавливал… Вот и резвились обезьяны у нас, как ватага пакостных хулиганов: пока отец и дядя не возвращались под вечер домой, макаки мне и моему младшему братцу проходу не давали. Чуть только мы с ним за порог – и макаки уже были тут как тут: налетали на нас, визжали, кусали за ноги и тянули за рубашонки туда-сюда, словно не могли промеж себя решить, кому мы достанемся. Бабка метлой их гоняла, а нас с братцем, пыльных и зарёванных, затаскивала домой, и больше уж мы одни во двор не совались…

Старик всё говорил и говорил, будто бы давно ему не выпадало случая обмолвиться словечком хоть с кем-нибудь. Тэцудзи – а что ему ещё оставалось делать? – внимательно слушал.

– В конце концов, когда какая-то особо дикая обезьяна оттяпала палец сынишке нашего старосты, тот взъярился и поклялся, что ни одной этой твари в деревне больше не будет. В тот же вечер староста собрался и ушёл в горы. День проходил за днём, а он всё не возвращался. Некоторые начали думать, что староста сгинул. В ту пору как раз пошли слухи, что на горе Така́минэ, что лежала в трёх днях пути от нашей деревни, поселилась сама Яма́мба – самая страшная ведьма, какой свет не видывал!

Но через неделю староста вернулся жив-живёхонек и привёл с собой какого-то странного человека. Я сейчас уже и не вспомню его лица – на первый взгляд мужик как мужик, ничего особенного в нём не было. Одет он был во всё тёмное – только на поясе у него висела маска обезьяны. Но всё же было в нём что-то такое, что заставляло остальных взрослых с опаской заговаривать с ним. Я не сразу понял, почему они так себя вели, – всё-таки я был ещё мальчишкой и многого не понимал.

Тэцудзи почувствовал, как после слов Кудо в нём всколыхнулись какие-то старые воспоминания. Но из-за событий минувшего вечера многое в голове смешалось, и потому принц так и не сумел как следует сосредоточиться.

– Стоило этому человеку появиться в деревне, как обезьяны сразу присмирели, – продолжал Кудо. – Они лебезили перед ним и катались в дорожной пыли, словно псы, которые давно не видели своего хозяина. А он не обращал на них ни малейшего внимания, только шикал иногда на самых наглых, хватавших его за полы кимоно. Староста предложил незнакомцу переночевать в своём доме, но тот отказался. Вместо этого он попросил дозволения остаться на ночь в амбаре.

Когда стало смеркаться, мы с моим приятелем Хо́ри, жившим по соседству, решили проследить за этим человеком.

«Вдруг этот мужик – вор и разбойник? – говорил Хори, пока мы крались вдоль ограды дома старосты. – Отец рассказывал про такое: мол, приходит в деревню человек, втирается в доверие к жителям, а несколько дней спустя заявляются его дружки и обирают всех дочиста!»

«Не, не похож он на бандита», – возражал я ему. И действительно, я нутром чуял, что дело было в чём-то ином.

Мы незамеченными пробрались к амбару, где заночевал странный человек, и затаились среди густой кроны хурмы. С этого дерева как раз хорошо была видна дверь в амбар, и потому незнакомец не покинул бы его без нашего ведома. Но время шло, а никто не показывался. Мы с Хори начали уже было дремать, убаюканные ночной прохладой, как вдруг дверь амбара тихонько скрипнула…

Старик и впрямь оказался хорошим рассказчиком. Тэцудзи невольно заслушался – хорошие истории всегда приходились ему по душе.

– На пороге показалась чья-то тёмная тень. Мы с Хори замерли на ветках хурмы. Кажется, в тот момент я даже не смел выдохнуть…

Это был тот человек, которого привёл наш староста. Он огляделся вокруг – хвала ками, нас с Хори он так и не заметил, – а потом снял с пояса маску обезьяны и надел её.