Тени «Желтого доминиона»

В калитку вновь застучали. Кейли едва не вскрикнул от радости, увидев Джапара Хороза, направлявшегося к веранде своей подпрыгивающей походкой, с усталым, обветренным лицом, в запыленной, залоснившейся одежде. Поздоровавшись, тот тяжело опустился в кресло и выразительно ждал, не сводя с Кейли по-собачьи преданных глаз.

Воцарилось молчание. Чокаев насмешливо ухмыльнулся:

– Пол-Мешхеда с его базарами говорит о том, о чем мистер Джапар сейчас не решается доложить. Хоть для приличия скажите что-нибудь… Как поживают братья Какаджановы – надежда эмиграции… Случаем, их чекисты еще не замели?..

– Не забывайтесь, мсье Чокаев! – Эмиссар осадил зарвавшегося гостя. – Джапар Хороз еще не отдан в ваше распоряжение… Музыка исполняется для того, кто ее заказывает.

Гость обиженно замолчал. Кейли, чувствуя, что чуть переиграл – Чокаев чего доброго может уйти, а с ним надо обговорить кое-что, – придвинул ему чашку кофе:

– Угощайтесь. Такой кофе и в Париже не попьете… Ради бога, не обижайтесь. Разведчику вести себя так не подобает. Правда, вы еще ходите в деятелях иного рода. Но это не по моей части… И все же, как говорят малороссы, то бишь украинцы, не лезь поперед батьки в пекло. – Кейли, испытывая глубокую неприязнь к своему собеседнику, невольно вновь перешел на язвительный тон, но тут же опомнился, обратился к Джапару Хорозу. – Рассказывайте, мой друг, послушаем, насколько достоверна информация мистера Чокаева… Можно подумать, что мир провалился в преисподнюю, а большевики, подобно богам, наказали всех наших людей…

– Еще хуже, шеф! – ошеломил Джапар Хороз, смешно топорща рыжие кошачьи усы. Заметив, как недовольно поморщился Кейли, заговорил чуть спокойнее: – Ад покажется раем. И большевики, как аждарханы – сказочными драконами, пожирающими людей… Они обрушились на наши отряды кавалерией, аэропланами, десантами на автомашинах. Повсюду – в Каракумах и в горах Таджикистана. Одних туркменских отрядов добровольной милиции, самоохраны, краснопалочников – двадцать тысяч, в Таджикистане – еще больше. А регулярных войск тьма-тьмущая… Батраки, бедняки, дайхане, да и кочевники тоже, эти несчастные рабы, почитавшие за счастье ползать перед нами на коленях, просто обезумели… Они ополчились против наших отрядов. В аулах нам не верят, дайхане в открытую говорят: «Вы не народные борцы, а разбойники с большой дороги. Вы ведете не политическую борьбу, а занимаетесь бандитизмом… Служите англичанам, а не своему народу…» Оно и понятно – поют с чужого голоса. Самое страшное, большевики сделали так, что оторвали от нас наш народ. Как им это удалось! Самое страшное…

– Заладили, как попугай, «самое страшное, самое страшное…»! – оборвал Кейли. – Излагайте только факты.

– Хорошо, шеф, – Джапар Хороз тяжело вздохнул. – Считайте, шеф, что теперь у нас почти нет отрядов. Глупо погибли джигиты Илли Ахуна. А какой отряд был! Двести пятьдесят всадников, вооружены до зубов, боеприпасов – целый караван… Отряд наполовину был из казахов, они не подчинялись туркменам, а туркмены их не признавали, вот и жили как на ножах. Свара пошла в отряде… Я как-то Илли Ахуну говорил: «Не подвели бы в бою эти вояки. Их самих мирить надо, а ты с ними собрался на красных…» Старик ответил высокомерно: «Ты, Джапар Хороз, не видишь того, что я вижу в своих людях… Воевать они будут зло – за шкуры свои дрожат и большевиков люто ненавидят. Псы всегда меж собой грызутся, а как завидят врага посильнее, волка, то в одну стаю сбиваются, о распрях забывают».

– Что с Илли Ахуном?.. Он жив? – Кейли заерзал в кресле.

– Жив-то он жив, – с досадой усмехнулся Джапар Хороз. – Лучше б в бою погиб… После разгрома бежал в Акяйла, да поймали на кладбище, в бабьем платье. От страха вырядился. Срам-то какой! Высшее духовное лицо! Видать, перетрухнул, забыл, что туркменке живой дорога на кладбище заказана. Ну и схватили ахуна в бабьем…

– Да-а-а… Ахун вовсе не оригинален. В истории такой случай уже был, – Кейли насмешливо взглянул на Мустафу Чокаева, намекая на известный побег в женском платье его дружка Керенского.

Чокаев сидел с невозмутимым видом, внешне не реагируя на плоскую шутку англичанина.

– Что слышно об Ибрагим-беке? – Кейли делал какие-то пометки в блокноте. – Жаль, очень жаль этого самого Илли Ахуна.

– Про Ербент вам известно, шеф. Вот так-то… В Таджикистане не был, да и такого задания, шеф, вы не давали. Но про Ибрагим-бека кое-что узнал, – Джапар Хороз, порывшись во внутренних карманах халата, достал газеты и три узкие полоски тонкой бумаги, мелко испещренные записями. – Вот здесь… Обидно, что такие джигиты, воины ислама, как Ибрагим-бек, раскалываются на первом же допросе.