Теннисные мячи для профессионалов. Повести

— Да и так рассуждать… — Салькову было мало того, чтобы история выглядела правдоподобной, он хотел, чтобы Денисов в нее поверил. — Зачем мне пистолет? Откуда я знаю, где его достали? Кого из него уложили? Это ведь все на меня повесят! В жизни не возьму.

Как говорили на вокзале, он пытался повесить Денисову лапшу на уши. Закон ни в одном случае не делал человека ответственным за преступление, которое он не совершал. Сальков это отлично знал.

«Оружие становится дефицитом, — подумал Денисов. — Есть люди, готовые из-за него на преступление. Сальков думал заработать большие деньги…» Человек, звонивший с перрона, не обманул: рядом с трупом был пистолет, и Сальков его взял.

— В какой именно из мусоросборников ты его выбросил? — спросил Денисов.

— У багажника. Бросил и думать забыл… Как считаешь, будет мне за это что-нибудь?

— 201-й… — окликнул по рации дежурный. — Где находитесь?

— Третья платформа.

— Судебный медик позвонил. Выезжает к нам. Подходите. И поставьте в известность Королевского. Он с носильщиком. У контейнеров с отходами.

— Понял. — Денисов спрыгнул с платформы, не обращая внимания на начавшийся дождь, повернул на вокзал.

Денисов знал о решении Королевского — допросить судмедэксперта. Такое бывало, если следователь признавал это необходимым и существенным, как в данном случае. Бахметьев решил этим воспользоваться — еще раз посоветоваться с судебным медиком и, как водится, приглашал старшего опера: Бахметьев не работал в розыске и по разным причинам не мог стать первоклассным розыскником, у него был свой дар — ОБХСС. Оба понимали это.

Мусоросборники находились позади высокой каменной кладки, отделявшей заднюю часть двора. Их было несколько, доставленных сюда на случай досмотра и взятых под охрану. На каждом были проставлены мелом координаты места стоянки в ночь происшествия — «зал 2», «пл. 4», «багажное 1».

Королевского что-то задержало, контейнеры еще не были осмотрены. Сальков, понятые и двое сотрудников милиции — когда Денисов подошел — стояли плотно сбитой группой. Носильщик повторял для понятых:

— Вижу: человек лежит! Думаю, может, обморок? Упал — виском об асфальт… Долго ли? — С каждым повтором объяснение Салькова выглядело более убедительным. К суду могло и вовсе обкататься.

— А мне и ни к чему про выстрел. Упал и упал! Кровь под ним? А у меня аллергия на кровь. Как вижу — сразу отключаюсь…

Он стоял спиной к Денисову.

— Дальше, — сказал Королевский.

— Думал, зажигалка! Или пистолет стартовый… Ну и взял посмотреть.

— Ну, потом-то понял, что оружие, не зажигалка? — спросил один из понятых — дружинник вагонного депо, — суровый, с большим животом. Сальков угрюмо взглянул на него:

— Потом — другое дело. А сразу-то? Поднял и по платформе, к вокзалу… — Сальков защищал свое право на ложь во спасение. — Вижу, оперативник дежурит. К нему. — Дальше пошло гладко. — «Скорую» вызвали. Стали спасать. Не я — он бы до камышинского на платформе лежал, до четырех утра! Конец пути — глухой, ходят мало! — Сальков не прочь был поставить случившееся себе в заслугу.

— Почему ж пистолет не сдали? — Понятой не успокоился.

— Я ж говорю: думал, зажигалка! Бывает? С тобой вроде ничего такое не случается.

— Такое? — сказал вагонник. — Никогда!

Второй понятой молчал.

— Как лежал пострадавший? — Королевский взглянул на часы. Он понимал, что опаздывает.

— Даже не заметил. — Со следователем Сальков говорил униженно-подобострастно. — Схватил игрушку эту и бегом по платформе.

— Бегом?

— Ну, пишите: «Быстро пошел».

— Дальше.

— Засомневался: «Зачем мне?» Надо бы, конечно, на место положить! А я сунул в мусоросборник у багажного отделения при входе… И все тут!

Королевский заметил Денисова, показал на часы. Сальков тоже увидел старшего опера; Денисову показалось — он снова покраснел. Светлый пушок на щеках выделился сильнее.

— Я только ведь потом сообразил, что из этой штуки он себя… — Сальков поискал слово. — Шпокнул!

«К слову «убить» десятки синонимов, — подумал Денисов. — «Лишить жизни», «умертвить», «ликвидировать», «прикончить», «убрать». Теперь вот и «шпокнуть»… У «жить» — совсем мало: «быть», «существовать».

— Куда положили пистолет? — уточнил Королевский. — В середину контейнера? Сбоку?

— Сбоку.

— Вопросы есть? — Это относилось к понятым.

— За пистолетом приезжал? — спросил второй понятой, все это время он молчал.

— Там записано. — Сальков махнул рукой. — Я все сказал, кому следовало. Приезжал. — Держался он уверенно.

«Вряд ли Сальков знает, что контейнер здесь, перед ним, — подумал Денисов. — Считает, что ему предложат только воспроизвести свои действия при понятых. Маршрут движения, проход с платформы к багажке».

— И что? — спросил понятой. — Пистолета не оказалось?

— Контейнера не оказалось, — мягче объяснил Сальков. — Все контейнеры вывезли!

Королевский достал из «дипломата» чистый бланк, вмешался:

— Контейнеры здесь.

Салькову показалось: он ослышался.

— А с багажки?!

— Перед вами.

Сообщение явилось полной неожиданностью.

«На совещании в сауне этого не учли», — подумал Денисов.