Теннисные мячи для профессионалов

— Я по поводу телеграмм из Харькова в Дом творчества на имя Настасьевой. Ответ на мой запрос…

Было уже около девяти. Припекало. День обещал снова быть жарким. К пляжам шли люди.

Денисов знал, что смущает коллегу:

«Лымаря нет, корреспонденция не рассмотрена…» Хотя инициатором запроса в Харьков считался Денисов, бумаги, приходившие в отделение, адресовались начальнику.

— Жду, — напомнил он.

Пашенин комплексовал, стеснялся, от этого держал себя самоуверенно, даже заносчиво. Наконец он решился:

— «На ваш исходящий…» Так… — глухо зачитал старший опер. — «Сообщаю, что обратный адрес на бланках телеграмм, направленных в Дом творчества «Коктебель» на имя Настасьевой…» Тут перечисляются даты, номера. Так… «Указан несуществующий…» — Пашенин счел долгом пояснить. — Такого адреса в Харькове нет… Бланк телеграммы 1235 подписан «Ланц»…

— Ланц?

— Да. «Проверкой адресному столу лицо с указанной фамилией прописанным в Харькове не значится. Зам. нач. отдела». Подпись.

— Все?

— Да. Желаю успеха. — В конце он расщедрился.

Веда и Георгий ждали Денисова у входа в столовую. Втроем они отошли к парапету. На Веде было яркое цветное кимоно, которое ей шло, на нее обращали внимание.

По-видимому, накануне Денисов не очень осторожно интересовался Ширяевой, потому что режиссер сразу же сказала:

— За Наташу я ручаюсь. В высшей степени порядочный человек. Блестящая переводчица. Практически переводит с трех главных европейских языков. Несколько месяцев стажировалась во Франции, потом ее мужа перевели советником в Грецию…

«Все имеет свои причины, — подумал Денисов. — Потому и площадь Вогезов, останки храмов Аполлона в Коринфе и в Дельфах…»

— С мужем она рассталась. Это уже другая история.

— Она приезжала в Коктебель одна?

— Да. Почти все вечера без исключения проводила с нами.

— Да, — подтвердил ее муж. — Милейший человек… — В этот раз у него не было оснований для беспокойства. -Просто редкостный…

Кто-то из проходивших по набережной окликнул Веду. Она извинилась перед Денисовым и мужем.

— Одну минутку…

Внизу, в бухте, обозначилось оживление, высыпали в море водные велосипеды. Прямо впереди разворачивался катер, на носу у него что-то сверкало, он шел в сторону Карадага.

— И все-таки… — Денисов дождался ее возвращения, заговорил первым. — У нее в Коктебеле, по-видимому, был родственник. Возможно, племянник.

Веда уверенно отвела предположение.

— Это ошибка. Я знаю их семью. Родственник есть у Сусанны. У ее тети.

— Он тоже был в мае?

— Николай? Он всегда здесь. Он живет на даче у Сусанны. Здесь рядом. На улице Десантников.

— Где именно?

— Недалеко от спасательной станции. Знаете?

— На горе?! — Речь, без сомнения, шла о том самом доме -«даче, в которую входил человек, заинтересовавший Ланца той ночью…»

— Да. Это дача художницы Сусанны Роша. Вдовы Роша, как ее еще называют. Грант Роша, ее муж, был скульптором.

— Огромный дом с садом? — Денисов хотел убедиться.

— Да, да. Все обращают внимание. Она купила в ту пору еще, когда это стоило не так дорого…

— Прекрасный дом, — вставил муж Веды — Георгий.

— Сусанна — чудесная хозяйка, хотя ей хорошо за восемьдесят. Обычно в доме всегда люди. Подруги, друзья. А иногда и совсем малознакомые люди. Можно сказать, чужие. К ней все идут. Кстати, Наташа и Сусанна Ильинична вот-вот должны приехать в Коктебель.

Денисов задумался.

— Надолго?

— На пару дней, не больше. Дело в том, что дача теперь юридически Сусанне не принадлежит. Она ее продала.

— Давно?

— В мае. Как раз в прошлый наш приезд.

Взаимоотношения людей, которыми он интересовался, все больше переплетались и запутывались, а приезд Ланца в Коктебель оказывался во временном ряду с таким событием, как продажа огромного и, видимо, очень дорогого дома.

— Выходит, Роша едет как квартирантка?

— Нет. Покупатель еще полностью не рассчитался.

«Все это необходимо расставить по полочкам…» — подумал Денисов. Однако главная новость ждала его впереди:

— А теперь насчет того человека на фотографии, — сказала Веда. — Я вам все могу о нем сказать. Зовут его Александр. Саша. Фамилию вы можете узнать у Михаила Мацея, поэта. Он из Харькова. Улетая, Александр по просьбе Мацея прихватил с собой его сынишку. В Харькове их должна была встретить жена Мацея…

— Кто он? Ширяева что-нибудь рассказала о нем?

— В двух словах. Пробует себя в литературе. Хороший человек. В нашей компании он не был…

Дальнейшее было делом чистой техники.

Наиболее профессиональным представлялся путь через агентство воздушного флота, авиакассу, снабжавшую билетами отдыхающих Коктебеля в мае, через списки пассажиров рейсов Симферополь — Харьков. Но Денисов сразу же от него отказался.

Мимо авиакассы и людей, молча ожидавших регистратора у клумбы с каллами, мимо теннисного корта и писательского корпуса с глубокими открытыми террасами он снова вышел на набережную.

Поэта Денисов встретил у дома-музея Волошина, Мацей выходил из калитки.

— Доброе утро!

— День добрый. — Он курил трубку и был явно доволен собой. — Встать рано, поработать на рассвете, потом походить… Что лучше этого? Коктебель еще пуст, на набережной ни души… Вы птиц слышите по утрам? Спать не мешают?