Теннисные мячики небес

– Но это еще не самое поразительное. Этого человека ни разу не видели пьющим что-либо, кроме молока.

– Молока?

– Молока, – подтвердил Эшли. – Вообще-то, завтра утром мне предстоит аудиенция. Если он предложит молоко мне, я, боюсь, завизжу и забьюсь в судорогах.

– Ему нужен юрист?

– Нет-нет. Я навел о нем справки. Политические взгляды его никому не известны. Собственно, – продолжил, состроив значительную мину, Эшли, – вся его жизнь окутана тайной.

– Тут я вам помочь ничем не могу, – сказал Оливер, прочитав во взгляде Эшли мольбу хоть о какой-нибудь информации. – У нас в его деле наличествует только дата рождения.

– А, так вы им тоже занимались?

– Естественно. И знаем о нем столько же, сколько вы. Но разумеется, если нам что-нибудь подвернется…

Оливер решил внушить Эшли уверенность, будто служба разведки в его распоряжении. В конце концов, не исключено, что консерваторам хватит ума когда-нибудь избрать его своим лидером. Им придется, конечно, потратиться на консультанта по созданию имиджа. Не говоря уж о дерматологе. Однако разве Барсон-Гарленд не разведен? Это негоже. Защитник семейных ценностей обязан состоять в счастливом браке. Нет, они всего лишь разъехались, вспомнил Оливер, и так тихо-мирно, что даже пресса в это не полезла. Графская дочь, если память ему не изменяет. Штрих не из самых популистских, не из тех, что позарез нужны нынче партии консерваторов. С другой стороны, и снобизм избирателей Великобритании тоже недооценивать не стоит. Предпочли же они оксфордские манеры Тони Блэра натужной дурости йоркширского «человека из народа», которая так и перла из Хейга. Что до бедняги Джона Мейджера…

Нет, волна истории заносила на Даунинг-стрит мусор почище Барсон-Гарленда и, несомненно, не раз еще занесет. Если Эшли удастся убедить Саймона Коттера отстегнуть несколько миллионов и бросить их в денежный сундук тори, остановить его уже не удастся.

Оливер улыбнулся самой чарующей и доверительной из своих улыбок:

– Великолепный завтрак, Эшли. Лучшего я не упомню. Нам следовало бы встречаться вот так почаще.

– Возможно… Что у нас сегодня? – Эшли глянул на часы. – Четверг. Как насчет того, чтобы встречаться здесь в первый четверг каждого месяца? Пережевывать сплетни, прокладывать собственный путь по карте вин?

– Замечательная идея.

– Вы позволите мне выдвинуть вашу кандидатуру в члены клуба?

Оливер поднял перед собой обе ладони.

– Не мой уровень, – сказал он. – Совершенно не мой.

И они распрощались – и каждого согревало не только хорошее вино, но и удовлетворение достигнутым.

В камере Джима и Микки Дрейперов зазвучала тема из фильма «Миссия невыполнима». Подушка Микки приглушила ее, и все же она осталась достаточно громкой и назойливой, чтобы отвлечь братьев, смотревших «Побег из Шоушенка» и вовсе не желавших ни на что отвлекаться.

– Хрен с ним, – сказал Джим. – Кто сюда станет звонить в воскресенье вечером? Не подходи.

Проиграв целую минуту, музыка смолкла. Тим Роббинс с друзьями-сокамерниками потягивал пиво на крыше тюрьмы Шоушенк.

– Во повезло ублюдкам, – сказал Джим. – Я бы тоже от пинты не отказался.

– А я бы не отказался от солнышка, – откликнулся Микки.

Вновь зазвучала «Миссия».

– Какого хера?

– Сейчас посмотрю. – Микки подошел к своей койке и сдвинул подушку. – Не показывает. Номер закрыт. Ответить гаду?

Джим приостановил фильм, Микки нажал кнопку мобильника.

– Это мистер Дрейпер?

– Микки Дрейпер. А ты кто?

– Добрый вечер, Микки, – сказал незнакомый мужской голос. – Сожалею, что вынужден оторвать вас от воскресного просмотра. Тим Роббинс сбежит, а начальник тюрьмы покончит с собой. Морган Фримен наконец-то получит условное освобождение и присоединится к Роббинсу в Мексике. Очаровательный фильм. Я решил, вам стоит узнать, чем он закончится, потому что досмотреть его вы, боюсь, не сможете.

– Кто ты, в жопу, такой?

– Доброжелатель, звонящий, чтобы предупредить, что вас с братом с минуты на минуту лишат всех привилегий.

– Чего сделают?

– Вам и Джиму обеспечен совершенно нелепый уровень комфорта и защищенности. Это немного несправедливо, вам не кажется?

– Кто там? – спросил, обернувшись от экрана, Джим.

– Псих какой-то обдолбанный, – ответил Микки. – Говорит, нас лишат привилегий.

– О нет, – сказал голос, – отнюдь не псих. И с учетом того, что я взял на себя такие хлопоты, чтобы заранее предупредить вас, это замечание отдает неблагодарностью. К вам вот-вот нагрянет тюремная стража. Она отберет у вас телевизор, тостер, чайник, радиоприемник, мебель, даже мобильный телефон, по которому мы так мило беседуем. Боюсь, вам опять придется выкарабкиваться наверх с самого дна.

– Кто это? – повторил Джим.

– Да трепло говенное. Это Сноу тебя подослал?

– С сожалением должен сообщить, что не имею чести состоять у мистера Сноу в помощниках. Все это исключительно моя работа. Встаньте у своих коек, Микки. Стражники уже близко. И меня не покидает печальное ощущение, что настроение у них самое поганое. Вы с Джимом в последнее время немного размякли, заплыли жирком, – надеюсь, впрочем, вам удастся выдержать то, что вас ожидает. Всего хорошего.