Теодор Рузвельт. Политический портрет

Для Рузвельта лично это был тяжелый период жизни. Конкурирующие политические силы стремились использовать полицию в своих интересах. Чтобы не оказаться пешкой в их руках, Рузвельт вынужден был маневрировать. «Весь день, ― писал он, ― я пытаюсь продвинуть свои дела; сохранить хорошие отношения с мэром, избегая при этом советов и отказываясь подчиниться его приказам; не позволить вовлечь себя в личную ссору с Платтом (босс республиканской партии в Нью-Йорке. ― А. У.); избежать раскола среди моих коллег и раскола между ними и мной; сотрудничать с реформистами типа Паркхерста и все же не связывать деятельность департамента с ними; делать нечто полезное из испорченных людей...». Ежедневные, заранее обреченные на неудачу усилия подорвали даже природный оптимизм Рузвельта. В его письмах зазвучали мотивы усталости, неудовлетворенности, разочарования.

Борясь преимущественно с мелкой сошкой, Рузвельт не избежал конфликта и с наиболее влиятельными силами города, от которых зависело его будущее. Существенным стало отчуждение Тома Платта, его прежнего покровителя. Дело в том, что на национальной арене Рузвельт начал ориентироваться на спикера палаты представителей Томаса Рида, с которым близко познакомился в Вашингтоне.

Характерный штрих. Рузвельт никогда не распространялся о своем идеале общественного устройства или принципах гражданственности. В его переписке основное внимание уделено обсуждению собственного места в обществе, которое представляется ему устроенным наиболее естественным и оптимальным образом. В узком кружке политических единомышленников Рузвельт постоянно взвешивает свои шансы, добиваясь общенационального масштаба деятельности. Друзья поддерживают его амбиции. В тяжелые дни руководства нью-йоркской полицией К. Лодж пишет Рузвельту слова надежды: «Недалек тот день, когда вы войдете в более высокий круг. Можно уже думать о посту сенатора». Но и это не предел. Лодж разжигал фантазии своего протеже: «Я не говорю, что Вы станете президентом уже завтра, но я уверен, что это вероятно, и что это может случиться».

Первые, пока еще туманные предложения о выходе на поле битвы за высший пост в государстве прозвучали в 1895 году. Однажды искушенные в политической практике Джекоб Риис и Линкольн Стеффенс (последний приобрел большую известность как публицист) в разговоре без особого умысла затронули эту тему. Видимо, предмет оказался слишком важным, тема ― слишком щекотливой. Рузвельт вскочил на ноги и багровый от ярости закричал на своих поклонников: «Не смейте говорить мне об этом! Не вбивайте мне в голову такие мысли. Ни один настоящий друг не сказал бы этого. Никогда, никогда ни один из вас не должен говорить лицу, вовлеченному в политику, о том, что он может быть президентом. Это почти наверняка убьет его политически. Он подорвет свою нервную систему, он не сможет делать свою работу; он лишится основных черт, которые выделяют его как личность».

Факт многозначительный. Но у Рузвельта пока нет необходимого потенциала. Он хотел бы идти в фарватере реального претендента на этот пост, личности сильной и опытной, а главное дружественной. Таковую он усматривал в спикере палаты представителей Томасе Риде, вожде столичных республиканцев. Первые попытки выдвижения Рида кандидатом от республиканской партии относятся еще к 1891 году.

Главный закулисный воротила республиканской партии Марк Ханна, «создатель президентов», как его называли, однажды даже пригласил его к себе, в штат Огайо. Тогда, в 1891 году, это более близкое знакомство показало Ханна, что Рид ― не та фигура, которая сможет укрепить союз политиков и промышленных магнатов, выступить лучшим адвокатом индустриальной капиталистической элиты страны. Риду не хватало изворотливости, мгновенного чувства ситуации, его манеры были далеки от респектабельности, а его лозунги не обладали притягательностью, он не был способен к созданию необходимого демократического камуфляжа. Неясна была и степень покорности этого политика, в случае избрания получившего бы мощные рычаги власти. Тогда М. Ханна сосредоточился на своем земляке Уильяме Маккинли.

Их знакомство состоялось в те дни, когда Ханна собрал фонд помощи обанкротившемуся Маккинли. В ходе завязавшейся дружбы Ханна использовал его адвокатские способности сначала в ассамблее Огайо, а потом и на национальной арене. Ханна понадобилось полтора года и более сотни тысяч долларов из своего кармана, чтобы выдвинуть Маккинли кандидатом в президенты. Представители крупного бизнеса подключились к проведению избирательной кампании, внеся в кассу республиканцев около четырех миллионов долларов (одна только рокфеллеровская «Стан-дард ойл» выделила четверть миллиона). Их удовлетворение кандидатурой Маккинли не имело предела, в ходе выборов даже был выдвинут такой лозунг: «Все, в чем мы нуждаемся, так это оставить все как есть».