Теофил Норт

— Простите, вы управляющий?

— Отнюдь, — сказал я глубоко оскорбленным тоном.

— А кто есть из распорядителей?.. Разве тут нет прислуги?

— Сторож с женой, как видно, ушли в церковь.

— Сэр, разрешите узнать, с кем я разговариваю?

Я был само благодушие, даже осмелюсь сказать — обаяние.

— Миссис Идом, я полагаю, вы более или менее представляете себе, что такое мужской клуб. По нашим правилам, ни один член клуба не может зваться так, как его зовут в повседневной жизни. У нас имена, которые нам присвоил Настоятель… Я — брат Асмодей. Член клуба, которого вы хотели видеть, — брат Беллерофонт.

— Какое ребячество!

— Да — со средних веков, со времен крестоносцев. Кстати, я — масон и член братства. В каждом из клубов, где я состою, мне дано имя, которое употребляют только в этом клубе. Вам, конечно, известно, что в религиозных орденах дело обстоит так же. Моя жена обижается, что я не рассказываю ей всех подробностей нашего устава… Кажется, я от кого-то слышал, что вы служите экономкой у брата Беллерофонта?

Она сердито смотрела на меня и молчала. Потом поднялась.

— А я все равно поговорю с полковником. — Подойдя к двери наверх, она подергала ручку.

Я чистил ногти.

— По-видимому, учитель немецкого ее запер. На него это похоже.

— Я посижу, пока полковник не спустится.

— Может, хотите почитать, миссис Идом?

— Нет, спасибо.

Я молча принялся за свой журнал. Она огляделась.

— Ну и монахи, с позволения сказать, — стреляете оленей, лисиц и дичь. Гнусная забава!

— Сейчас охотятся все меньше и меньше. Сами понимаете почему. — Она глядела на меня молча. — Из уважения к супруге брата Беллерофонта. — Молчание. — Вы, наверное, знаете о ее крестовом походе в защиту животных… Какая чудесная женщина! Каждый год спасает от смерти кошек, собак и диких зверей! Большой души человек! Золотое сердце!

Я пересек комнату, чтобы поправить на стене картину. И небрежно добавил:

— Постоянно слыша, какая она умница и отличная жена и мать, я всегда удивляюсь, как она позволяет своим детям ходить на пляж Бейли? Моя жена не пустила бы туда детей под страхом смертной казни.

— А что тут дурного?

— Удивляюсь вашему вопросу, миссис Идом. И пути кораблей, пересекающих Атлантику, и Гольфстрим проходят всего в нескольких милях. Днем и ночью там курсируют сотни судов. И по какому-то злосчастному сочетанию береговой линии, приливов и течений весь мусор, выброшенный за борт, словно намагниченный, притягивается к пляжу Бейли. Каждое утро служители собирают корзины отбросов: матросские башмаки, гнилые фрукты, дохлых попугаев, непристойные открытки и прочую грязь, которую противно даже называть.

Она смотрела на меня с ужасом.

— Не верю, не может этого быть.

— Как это невежливо, миссис Идом! В нашем клубе джентльмены не обзывают друг друга лжецами.

— Извините, пожалуйста. Я хотела сказать, что в это трудно поверить.

— Благодарю вас… Я также слышал, что дама, о которой идет речь, очень заботится о питании своей семьи и прислуги. Знаете, мы с женой считаем, что суп из кормовой капусты — одно из самых питательных и вкусных блюд на свете. — Пауза. — Но один очень опытный врач не советовал нам давать детям до двенадцати лет острые сосиски, которыми торгуют на португальском базаре… А вот солонина — отличная еда! Британский флот веками кормил ею матросов и правил морями! Говорят, что Трафальгарская битва была выиграна на одной солонине. Однако тот же врач не рекомендовал моей жене давать слишком много солонины маленьким детям, даже если мясо неделями вымачивалось в чистой воде.

— Скажите, брат Беллерофонт, как вы его называете, часто ходит в этот клуб?

— Не так часто, как нам хотелось бы. Можно смело сказать, что он здесь

— самый любимый и почитаемый человек. Членам клуба — а все они весьма состоятельные люди — стало известно, что его семья не слишком хорошо обеспечена. Его произвели в почетные члены, что освобождает от уплаты взносов. Четверо из нас, включая меня, предлагали ему высокие должности в наших фирмах и предприятиях. Брат Пруденций предлагал ему пост вице-президента страховой компании в Хартфорде. Брат Кандид возводит жилые массивы во Флориде. Имя брата Беллерофонта на бланке, его внешность, его всем известная неподкупность принесли бы миллионные доходы, долю в которых фирма с радостью предложила бы ему. Как и другие наши фирмы. Брат Беллерофонт чересчур привязан к своей семье; жена его не желает переезжать в Коннектикут или в Майами. Надеюсь, что он передумает и что необходимость вынудит его поступить в мою компанию.

— А чем вы занимаетесь, сэр?

— Я предпочел бы об этом не распространяться, миссис Идом. Но, учитывая его выдающиеся заслуги перед нашей страной, федеральные власти вряд ли станут придирчиво следить за нашими операциями. — Я понизил голос: — Как вы считаете, он согласится?

— Брат Асмодей, я не желаю продолжать этот разговор.

— Человек должен работать. Мужчине надо стоять на собственных ногах, мадам.

— Я сейчас буду колотить в дверь!

— Ах, миссис Идом, прошу вас, не надо! Вы разбудите девушек!

— Девушек? Каких девушек?