Теоретик (СИ)

И без слов было понятно, что здание вокзала перенеслось с Земли. Перенеслось не полностью, поскольку одно крыло оказалось отрезанным. Ровненько так, как будто по нему прошлись лазером. Или чем-то еще. Я специально подошел поближе, и даже провел по срезу ладонью. Та скользила по нему как по стеклу. Или отполированному металлу. На срезе даже блеск присутствовал. И все это напоминало разрезанную наискосок дверь в той самой девятиэтажке, которая повстречалась нам по дороге сюда. И в связи с которой у нас возникло столько надежд.

Здание вокзала располагалось по центру поселка, и вокруг него, где теснились, а где стояли поодаль друг от друга разномастные постройки. Частью добротные, из тщательно ошкуренного бревна, в большинстве своем сложенные "в лапу". Но попадались и откровенные лачуги. Та же картина, что и в Фартовом. Правда, здесь было заметно чище. С одного взгляда можно определить, что за порядком на Вокзале следят. В той самой степени, в которой за ним вообще можно следить в подобного рода местах.

Сам Вокзал, как поселение, по периметру был огорожен высоченным частоколом. Где каждое заостренное на конце бревно - длиною метров в семь-восемь. И сторожевых вышки присутствовали. На них мне никого не удалось обнаружить, но это совсем не означало, что там никого нет. Добавить ров снаружи, и ни дать, ни взять - форпост средневековой цивилизации на землях, заселенных воинствующими дикарями. Но рва не было.

Зато над входными воротами алела яркая, выполненная крупными буквами надпись: "Территория терпимости". Вспомнив, что когда-то публичные дома назывались еще и домами терпимости, я невольно усмехнулся. Это что же получается, всё поселение - один сплошной бардак?

- Зря смеешься, Теоретик, - тут же отреагировал на мою ухмылку Гудрон. - Вокзал - действительно особая территория.

- И в чем же состоит его особенность?

-Тебе что, раньше не говорили? - похоже, Гудрон удивился не на шутку.

- Нет. Разговора об этом не заходило.

- Ну тогда слушай, - мы успели уже войти в само поселение, и теперь шли улицей, где в конце ее виднелся и сам вокзал. Народу хватало, а вместе с ним и шума, и потому он говорил громко, чтобы я мог разобрать каждое его слово. - Тут ведь какая история... Внутри Вокзала категорически запрещено сводить старые счеты. Категорически. А тому, кто этот запрет нарушит, наказание одно - смерть. Пусть он будет хоть трижды прав. Вот тебе живой пример для наглядности. Грек и Ероха - злейшие враги. По крайней мере, были ими до последнего времени. Хотя с этим не до конца еще понятно. Но не суть. Суть в том, что, если они бы встретились здесь, им и в голову не пришло бы палить друг в друга. Потому что победителя не будет. По причине, которую я тебе уже объяснил. За периметром - пожалуйста! Но не внутри. Вокзал - единственное место, где действует такой закон. Причем действует безукоснительно, не взирая ни на что. Так что если у тебя с кем-нибудь возникнут проблемы, даже не вздумай хвататься за ствол. Поверь мне, ты своего врага ненадолго переживешь. В лучшем случае, минут на несколько. И то, если повезет. Теперь понятно?

- Понятно. А если нападение? Каких-нибудь тварей? - вспомнил я события, произошедшие в Шахтах. Хотя мог бы не и не спрашивать: на кого ни взгляни, обязательно с оружием.

- Если нападение - тогда другое дело. Хотя их тут и не бывает - оазис.

- А если просто кому-нибудь в морду дать? - продолжал допытываться я. Ведь может случиться и так. Иные, особенно в пьяном виде, другой разговор и не понимают.

- Теоретик, я уже тебе объяснил: абсолютно все разборки за периметром. Снаружи можешь стрелять, взрывать, резать ножом, грызть зубами... делать все, что только в голову придет. Но не внутри. За "просто в морду" тоже гарантированно жизни лишаются, бывали случаи. Чтобы не создать прецедент. В общем, веди себя паинькой.

Самого Гудрона представить паинькой весьма и весьма сложно, но я кивнул: буду.

***

- Что такой кислый? - поинтересовался Слава.

Мы устроились в подобии гостиницы, которую так и тянуло назвать постоялым двором - слишком она его напоминала. Разве что коновязей нет, а есть электричество. Вернее, оно будет. Его включат, когда на улице стемнеет, и выключат ровно в полночь. Еще на пару часов электричество дадут утром. И настолько же в середине дня.

Устроились в одной комнате, которая поместила сразу всех шестерых, а еще пара лежанок осталось свободной. Но они так и будут пустовать - Грек заплатил за них тоже.

- Так, - отвечая на вопрос Славы, вяло отмахнулся я. - Настроения нет совсем. Да и чему, собственно, радоваться?