Теория бобра

Первый – тот, куда я поднимаюсь физически и метафорически, – внезапно становится очень важным, и одна только мысль, что я могу его потерять, причиняет мне боль, которая отдается где-то у меня внутри, во всем теле, в каждой косточке. Есть и другой мир, и он угрожает разрушить первый. Когда я наконец захожу в прихожую и быстро закрываю за собой дверь, то знаю, что все гангстеры мира, полицейские, отцы, желающие отправить своих детей в Париж, и оба парка приключений Хельсинки гонятся за мной по пятам, словно гигантское чудище, тянущее свои острые когти ко всему, что мне дорого.

А потом мы сидим за ужином и пересказываем друг другу события дня. Я мало что могу сообщить. Дело не в том, что мой день был беден новостями. Просто о многом я вынужден молчать.

Но есть в этой ситуации хоть и крохотный, но положительный момент.

Мне кажется, я стал лучше понимать, какие трудности подбрасывает семейная жизнь.

8

– Надеюсь, тебе больше не придется отсутствовать дома по ночам, – говорит Лаура Хеланто утром, в три минуты девятого. Туули только что захлопнула за собой дверь, и мы одеваемся в прихожей. – Я, конечно, не могу ничего тебе запрещать, но это просто несправедливо. Все в парке вполне могут справляться со своими обязанностями и сами, без тебя. Ты и так больше всех работаешь.

Лаура Хеланто пристально смотрит на меня в зеркало. Я стараюсь не встречаться с ней взглядом, хотя мне этого хочется. Это какой-то первобытный инстинкт – желание убедиться, что можно установить визуальный контакт при помощи зеркала. Мысли мои беспорядочно блуждают. Вот эта идея с обменом взглядами через зеркало – хороший пример. На самом деле я пытаюсь вытеснить насущные проблемы и трудности на периферию сознания, отодвинуть их куда-нибудь подальше, отложить на потом. Во всяком случае самые срочные и важные из них. Поэтому я медлю с ответом, и Лаура успевает задать следующий вопрос:

– Или это связано с поездкой в Париж?

Я в буквальном смысле вздыхаю с облегчением. Конечно, лучше обсуждать нашу «Парижскую группу», чем парк с его проблемами. Однако Лаура опять поворачивается к зеркалу и смотрит прямо на меня.

– Ты, как бы это сказать… несколько рассеян. Даже не погружен в свои мысли, как обычно… Что-то с тобой не так… Не знаю. Тебе это нелегко далось?

– Что? – спрашиваю я.

– Ну, переезд сюда… Новая жизнь.

– Это лучшее из того, что со мной произошло за всю жизнь,

Лаура как будто хочет что-то сказать, но вместо этого целует меня в губы, быстро и страстно.

– Мне так нравится твоя прямота, Хенри. Разумеется, я люблю тебя не только за нее, но она с самого начала произвела на меня впечатление.

– Я не…

– Разумеется, нет, – говорит Лаура и застегивает куртку на верхнюю пуговицу. – Ты не умеешь врать. Для меня это в новинку. И очень мне нравится.

– Еще эта поездка в Париж…

– Я догадалась, что ты из-за нее нервничаешь, и вообще все воспринимаешь близко к сердцу. А может быть, тебе тоже поехать с группой? Go with the flow[7].

– Go with the flow…

– Именно, – говорит Лаура. – Иногда проще и комфортнее просто поверить в то, что все будет хорошо, расслабиться и получать удовольствие.

Тепло одетые, мы стоим в тесноватой, но чрезвычайно функциональной прихожей. Если суммировать факторы многослойности одежды и центрального отопления, то, пожалуй, получится температура несильно протопленной сауны. Поэтому я не хочу пускаться в подробные рассуждения о том, чего я хочу, с учетом, разумеется, прогнозируемых и непредсказуемых рисков, и не говорю Лауре, что ее совет в глазах даже начинающего страхового математика – это сочетание невежественного безрассудства с попыткой закрыть глаза на потенциально опасные очевидные обстоятельства. Кроме того, Лаура Хеланто часто оказывалась права по части практических решений в так называемых житейских вопросах. Так что ее рекомендация вполне может относиться к их числу.

– Я стараюсь, – отвечаю я, – расслабиться и плыть по течению, хоть мне это и нелегко.

Лаура улыбается, натягивая на руки варежки.

– Возможно, тебе не стоит так себя загонять, – говорит она. – Мы уже приплыли.

Я отлично знаю, что под «приплыли» Лаура имеет в виду только то, что географически мы теперь находимся в одной точке, то есть стоим друг напротив друга в нашей общей трехкомнатной квартирке в Херттониеми. Но есть и еще кое-что, что меня волнует, и Лаура это чувствует.

– Я так быстро тараторю, что не даю тебе и слова сказать.

Для того чтобы мне и в самом деле окончательно «приплыть», мне нужно еще поймать убийцу, что требует сбора доказательств и времени. И разобраться со множеством проблем в парке. И отдаться течению, которое принесет меня в Париж. Но говорить об этом я не могу. Вдобавок ко всему температура в прихожей заметно повышается с каждой секундой.

– Я приплыл, – говорю я, хоть и понимаю, что это само по себе звучит абсурдно, – и нахожусь там же, где и ты.

Мгновение Лаура молчит.

– Да ты просто поэт, – произносит она наконец.

Не знаю, что Лаура имеет в виду, но киваю, потому что мне надо либо срочно выскочить на мороз, либо начать раздеваться.