Теория большого взрыва (СИ)

Если бы Ангелина всё же посмотрела вниз, как хотела поначалу, то увидела бы: молодой подполковник Валдайцев показался из подъезда, быстро дошёл до машины и, перед тем, как сесть в неё, обернулся, ища глазами её, Ангелину. Даже рука его взметнулась было, чтобы помахать ей, но расстроенно опала: махать было некому. Весёлое открытое лицо Вадима сразу же стало непроницаемым. Он сел в машину, завёл двигатель и медленно выехал со двора. Уже поворачивая за угол, не удержался, снова посмотрел на крышу. Ангелины там не было. И быть не могло: у неё имелось много принципов, но один — твердокаменный, железобетонный и не нарушаемый ни при каких обстоятельствах. Ангелина никогда не позволяла себя даже лишнего взгляда в сторону чужих мужчин. Даже если этот мужчина всего лишь потенциальный любовник подруги юности.

Никогда. Ни при каких обстоятельствах. Ни за что. Но Вадим об этом во всех смыслах правильном принципе не знал и знать не мог. И ему почему-то было невыносимо грустно. А Ангелина знала и неуклонно придерживалась его. Но ей впервые было больно от своей принципиальности и хотелось плакать. Она убрала подальше визитку подполковника Валдайцева, которую он дал ей при расставании, сняла красивое платье Рины, преувеличенно аккуратно повесила его на плечики и встала под душ. Хороший вечер трудного дня заканчивался хуже некуда.

Вадим вернулся на работу и в своём кабинете уверенно набрал знакомый номер. Несмотря на испортившееся настроение его планы не изменились, и он был уверен, что разговор этот необходим. Когда трубку взяли, Вадим сказал:

- Жанна, здравствуй. Нам нужно поговорить.

Глава шестнадцатая. Нелюбовь

С Жанной Вадим познакомился на работе. На их объекте был медицинский пункт. Молоденькие медсёстры в нём часто менялись: кто-то выходил замуж и рожал детей, кто-то шёл на повышение. Прошедшей зимой в медпункте появилась новенькая. Вадим с медсёстрами по службе не сталкивался, здания их были огромными, народу в них работало великое множество, знать абсолютно всех в лицо и по именам было невозможно. Да и не входило это в их обязанности. Всё равно объект режимный, и вход строго по пропускам. Поэтому Вадим, конечно, пару раз видел новую медсестру и знал, кто это, но и только.

В тот день один из его подчинённых неожиданно упал в обморок. Такое иногда случалось: не все могут по два часа стоять на посту практически неподвижно, многим становится плохо. Вот и этот молоденький прапорщик неожиданно рухнул кулём, сильно ударившись при падении рукой и бровью. Вадим, который к счастью оказался поблизости, едва ли не на себе оттащил бедолагу в медпункт, попросил осмотреть, померить давление и пульс, обработать ссадины на лице.

Симпатичная новенькая медсестра проделала всё необходимое сноровисто, ласково улыбаясь пришедшему в себя и очень стеснявшемуся пострадавшему, продезинфицировала полученные раны, осмотрела руку и пообещала, что до свадьбы непременно заживёт.

На следующий день Вадим купил коробку конфет, чтобы поблагодарить её за помощь и неравнодушие. Никаких романтических мыслей у Валдайцев не было, он вообще считал, что строить отношения там, где работаешь, неправильно и чревато осложнениями, и просто хотел поблагодарить девушку за заботу о его подчинённом. Милая медсестра Жанна конфеты приняла и с того дня стала попадаться ему на глаза всё чаще и чаще. Встречаясь с Вадимом в длинных запутанных коридорах, она приветливо улыбалась ему и заинтересованно расспрашивала о самочувствии пострадавшего и делах. Валдайцев и сам не заметил, как привык и к этим беседам, и к самой Жанне. Вскоре они начали встречаться.

Поначалу Вадиму в их отношениях всё нравилось. Жанна оказалась девушкой очень приятной, приветливой и обаятельной. К постоянной занятости Валдайцева она относилась с пониманием: всё видела своими глазами. А потому сцен ревности не устраивала, тотальным недоверием, каким частенько грешили жёны и девушки коллег Вадима, не изводила и радовалась любой возможности побыть вместе.

Вскоре Валдайцев впервые ощутил, что, похоже, у них всё «серьёзно». Вадим прислушался к себе, покопался в своих чувствах и эмоциях и решил, что, пожалуй, от добра добра не ищут. Возможно, то, что он испытывает к Жанне, и не любовь пока, но сильная симпатия совершенно определённо. А это уже много. В тридцать два года глупо ожидать бури эмоций. Да и вряд ли она нужна, эта самая буря. Ничего хорошего после неё не останется. Пройдёт, перевернёт привычную устоявшуюся жизнь и утихнет, растает во времени и пространстве. А после неё что? Пожалуй, что и ничего. Бессмыслица и пустота. Лучше уж строить отношения на симпатии. А там, глядишь, и любовь подтянется. Было бы желание. У самого Вадима желание потрудиться в этом направлении имелось, и он надеялся, что и у Жанны тоже.