Теория четырех движений и всеобщих судеб. Проспект и анонс открытия

Моралисты стремятся установить равенство привязанности между отцами и детьми. Они ссылаются при этом на священный долг, а природа с ними совершенно не согласна. Чтобы уяснить себе ее намерения, забудем о должном и проанализируем сущее. Мы замечаем, что привязанность отцов к детям, примерно, в два или три раза превосходит привязанность детей к отцам. Диспропорция огромна, и она кажется несправедливой; но вопрос о несправедливости и порочности не должен занимать нас при исследовании того, что есть, а не того, что должно быть.

Если, вместо того чтобы исправлять страсти, вы станете исследовать побудительные мотивы природы, сообщившей страстям направление, столь отличное от долга, вы скоро заметите, что так называемый священный долг не имеет ничего общего со справедливостью. Свидетельством тому занимающая нас проблема: несоответствие любви отцовской и сыновней. Для такого неравенства имеются уважительные причины, причем не одна, но целых три.

1. До наступления зрелости ребенок не понимает сущности отцовства; он не может оценить и уяснить себе его значение; в младенческом возрасте, когда складывается его сыновняя привязанность, от него тщательно скрывают природу того акта, который лежит в основе отцовства; в эту эпоху любовь его может носить лишь характер симпатии, а не любви сыновней. Не должно требовать от него привязанности в благодарность за заботы родителей по его воспитанию; такая рассудочная благодарность не свойственна моральным способностям ребенка; требовать рассудочной любви от существа, неспособного жить рассудком, значит самому быть младенцем. Кроме того, благодарность родит дружбу, а не сыновнюю любовь, которую в младенческом возрасте ребенок не может ни познать, ни почувствовать.

2. Подростка в возрасте от 7 до 14 лет родители осаждают своими наставлениями; эти нравоучения бывают приправлены дурным обращением; а так как ребенок недостаточно разумен, чтобы осознать необходимость принуждения, то его привязанность непременно будет складываться в зависимости от ласки, ему оказываемой; зачастую ребенок любит деда, соседа, слугу больше тех, кто дал ему жизнь, и отцы не вправе на это жаловаться; при некоторой проницательности они должны понять, что ребенку (в силу указанных выше мотивов) свойственна любовь лишь как чувство симпатии, а это чувство развивается в соответствии с добротой и чуткостью, вносимой отцами в свои отцовские функции.

3. Когда подросток, достигнув половой зрелости, начинает понимать сущность отцовства и материнства, он убеждается, что родительская любовь не бескорыстна; в основе ее лежит уцелевшее в родителях воспоминание о былых наслаждениях, связанных с его зачатием, честолюбивые мечты или сознание своей слабости, развлечения, доставляемые ребенком в детстве, когда он очаровательно скрашивал родителям досуг. Поняв все это в сознательном возрасте, ребенок не может считать себя в долгу перед родителями, которым он доставил столько радостей, им не разделенных (и которых его хотят лишить в лучшую пору жизни). Это сознание скорее ослабит, чем усилит его привязанность; он понимает, что его зачали из любви к наслаждению, а не из любви к нему самому, а может быть, зачали вопреки желанию, то ли в силу неловкости увеличив потомство, и без того многочисленное, то ли желая ребенка другого пола. Коротко говоря, в эпоху юности, когда сыновняя любовь может зародиться, тысячи соображений подрывают престиж родителей, делая смешной в глазах юноши роль, отводимую отцовству. Таким образом, если родители не сумели снискать его уважение и дружбу, он не будет чувствовать к ним сыновней любви, даже в небольшой дозе, установленной природой в качестве долга детей в отношении родителей; эта доза покажется нормальной, если учесть, что при комбинированном строе, к которому перейдет земной шар и применительно к которому заложены в нас страсти, воспитание не будет стоить отцам ни малейшего труда.

В настоящее время людям кажется, что трудности воспитания дают отцам неограниченные права на любовь детей, но это объясняется лишь тем, что они не взвесили трех ослабляющих моментов, только что мною приведенных:

1) полное непонимание детьми в младенческом возрасте сущности отцовства;

2) испытываемое ими в отроческом возрасте отвращение к злоупотреблению и неразумному осуществлению отцовской власти;

3) наблюдаемое ими в юности резкое несоответствие между большими претензиями отцов и мнимыми заслугами, на которых эти претензии основаны.

Учтя при этом еще и другие моменты второстепенного характера, например предпочтение, оказываемое родителями одному из детей, обидное для других детей, мы поймем, почему сыновняя привязанность втрое меньше родительской; если ребенок привязан сильнее – это под влиянием симпатии, а не кровного родства. Случается нередко, что ребенок привязан к одному из родителей в два-три раза больше, чем к другому: хотя формальное право на любовь у обоих родителей и одинаково, но характер одного из них более сродни ребенку.