Теория денег и кредита

Это теоретическое положение можно проиллюстрировать рядом исторических примеров. Во-первых, невозможность модификации денежной системы только посредством установлений государственной власти может быть проиллюстрирована неудачными попытками законодательно перейти к биметаллизму. Это были попытки разрешить сложную проблему слишком простыми средствами. В течение тысяч лет золото и серебро одновременно использовались как товарные деньги. Однако сохранение этой практики становилось все более накладным, поскольку параллельный стандарт, т. е. одновременное использование в качестве валюты этих двух разновидностей денег, имеет множество недостатков[71]. Поскольку от лиц, занятых своим частным бизнесом, не ожидалось никакой стихийной поддержки, государство решило вмешаться в надежде разрубить этот гордиев узел. Точно так же, как перед этим оно устранило некоторые очевидные затруднения, объявив, что долги в талерах могут быть погашены уплатой двойного количества монет в полталера или четырехкратного количества монет в четверть талера, государство установило фиксированное соотношение между двумя видами драгоценных металлов. Например, долги, уплачиваемые по договору серебром, могли уплачиваться путем передачи кредитору золота, вес которого в 15 1/2 раза меньше, чем установленный в договоре вес серебра. Считалось, что это решит проблему, хотя, как показали последующие события, в действительности это установление породило такие трудности, о которых никто не подозревал при его разработке и принятии. Последствия этого решения были ровно теми, которые закон Грэшема устанавливает для любых попыток законодательно уравнять монеты разной ценности. Во всех долговых сделках и соответствующих платежах использовались только те деньги, ценность которых законодатель установил выше рыночной. В тех случаях, когда законодатель случайно устанавливал отношение на уровне рыночного, сложившегося к моменту принятия закона, проявление эффекта Грэшема откладывалось до очередного изменения цен на драгоценные металлы. Однако этот эффект всегда имел место в тех случаях, когда возникала разница между законодательно установленным и рыночным соотношением двух разновидностей денег. Таким образом, система параллельного стандарта не трансформировалась в двойной стандарт, как предполагалось законодателем, а превращалась в чередующийся стандарт[72].

Первый итог такого развития событий состоял в необходимости выбрать, по крайней мере на короткое время, между двумя драгоценными металлами. Это было совершенно не то, к чему стремилось государство. Наоборот, государство совершенно не предполагало принимать решение в пользу того или иного металла, – оно надеялось сохранить в обращении и серебро, и золото. Однако попытка официального регулирования, в рамках которой при объявленной взаимной обратимости золота и серебра один из металлов был недооценен, привела лишь к дифференциации полезности этих металлов для целей денежного обращения. Последствия указанной дифференциации состояли в увеличении использования одного металла и в исчезновении из обращения другого. Законодательное и административное вмешательство государства в денежную сферу полностью провалилось. Было убедительно показано, что государство само по себе не может превратить товар в общее средство обмена (т. е. в деньги), что такое превращение могут обеспечить только общие действия всех индивидов, вовлеченных в обмен.

Однако то, что государство не могло достичь законодательными мерами, может, до некоторой степени, оказаться ему по силам, когда оно действует как контролер монетной чеканки. Именно в этом своем качестве оно вмешивалось во всех тех случаях, когда альтернативный стандарт заменялся постоянным монометаллизмом. Это происходило различными способами. Указанный переход был простым и легким, когда действия государства сводились к недопущению возврата к временно недооцененному металлу в один из чередующихся периодов монометаллизма, которые сменяют друг друга при альтернативном стандарте. Это достигалось отменой права свободной чеканки. Еще проще это было в тех странах, где тот или иной металл одерживал верх до того, как государство достигало стадии, необходимой для возникновения современной системы регулирования денежной сферы, так что законодателю оставалось лишь дать формальную санкцию фактически установившемуся порядку вещей.