Теория двух бутербродов, или Рейс Берлин-Коржаполь

Нина также частенько приходила в гости, считая своим долгом обогревать меня и лелеять, как собственного ребенка. На самом деле, как выяснилось позже, ей было не двадцать девять, а тридцать с небольшим, как она выражалась, хвостиком. Но я, подозревая, что ее покойному сыну было за двадцать, понимала, что этот самый хвостик близился, скорее, к сорока, чем к тридцати.

Ее дочь, Марина, не выдержав упрямых наставлений матери ввиду трудного переходного возраста уехала учиться в городок в окрестностях Петербурга.

Моим единственным постоянным собеседником была Валя, та самая девушка, которую я когда-то считала своей конкуренткой. Валя оказалась очень доброй, мне было ее даже жаль за излишнюю скромность, чем не отличались остальные жительницы села. Валя предлагала даже переехать к ее семье, чтобы мне было проще после того, как мой сын появится на свет. Да и ее мать с медицинским образованием. Поможет в случае чего. Но я отказывалась, аргументируя тем, что меня все вполне жить устраивает здесь.

***

Близился июль, седьмой месяц беременности. Несмотря на середину лета, я практически не ощущала жары, которая была более терпима, если сравнивать с Москвой. Обилие озер и леса давали возможность дышать, но и отмечались безусловные минусы, как огромное количество москитов и прочих козявок, то и дело норовящих влететь в открытую форточку и укусить меня.

Я протирала пыль в комнате, когда услышала стук в окно. Полагая, что пришла Валя с клубком пряжи, которую просила, чтобы успеть связать некоторую одежду для малютки, выглянула на улицу.

– Ты поедешь на фестиваль сена? – Инна помахала мне рукой. – Ну или, может, тебя фестиваль забав заинтересует?

– Какой еще фестиваль сена? И тем более забав! Никуда я не поеду, куда мне с таким животом шевелиться? А ты собиралась в центр?

– Тебе нужно что-нибудь?

– Да. – я достала из ящика столешницы крупную купюру. – Купи мне маслин черных, в банке. Только, чтобы косточка была!

– Удивительно, – улыбнулась Инна, посмотрев на мой живот.

– Хочется давно, а заменить нечем, – виновато пояснила я. – Банок двадцать, не меньше. – заключила, недолго подумав.

– А не станет тебе плохо от них?

– Не думаю. Но на случай чего, у меня есть таблетки от расстройства желудка.

– Не мешало бы уже говорить с акушером, у которого ты будешь рожать. Может, позволишь мне заняться этим вопросом?

– Не стоит. Пусть все будет, как будет. Как приспичит, так и найду врача. У Вали мама акушер!

– Дело в том, что роды уже осенью, а тебя могут не довезти до больницы, или врач не проедет по бездорожью, если пойдут дожди…

– Ну как-то тут рожали ведь до меня!? – возмутилась я. – Вот и я справлюсь!

– Как знаешь. Ты подумала? – снова спросила она.

– Да. – я всегда отвечала Инне, что не буду с ней жить, и мое решение навсегда остаться друзьями, останется неизменным. – Мне и тут хорошо.

– Что ж… – Инна опустила глаза. – осенью уезжаю в Петербург. Буду искать свое счастье там. Что тут ловить? Годы-то идут!

– Так скоро? – удивилась я, откинув мысль, что Инна станет крестной малышу. – Что думаешь делать там?

– Не знаю пока, найду работу, жилье, а там видно будет. Ладно. – Инна отошла от окна. – Жди, я вернусь к вечеру.

– А деньги? – крикнула я вслед.

– Оставь, они тебе нужнее!

***

Спустя неделю в поселок прибыло несколько молодых людей. Узнав от Нины, что дочь председателя вышла замуж за коренного москвича, я пошла к нему, чтобы поздравить с таким важным событием всю его семью.

– А ты все одна? – спросил меня председатель.

– Да. – коряво улыбаясь, ответила я.

– Приходи к четырем часам к нам, будем пировать.

– Что же мне подарить? – я развела руками. – У меня только деньги!

– Какие у тебя деньги? – усмехнулся председатель. – Это тебе нужны деньги. Скоро рожать?

– Через два месяца.

– Да уж… – он щелкнул языком, окинув меня внимательным взглядом. – Если хочешь, заходи, поможешь моей жене с приготовлениями!

– А молодые уже здесь?

– Да, плескаются в озере с самого утра! – отвечал он, присвистывая. – А мы, старики, организовывай им тут все! Бессовестные!

Когда все было готово, и председатель, ринувшись к пляжу, вернулся оттуда с мокрыми молодоженами в купальных костюмах, все село уселось за длинный стол, ломившийся от угощений. Здесь были представлены и традиционные кушанья, и заморские, как я их называла, поскольку в окрестностях нельзя было купить, к примеру, ту же курицу-гриль или суши. Стол был настолько длинным, а число гостей давно перевалило за пятьдесят человек, поэтому председатель не прогадал, устроив пир во дворе своего немаленького имения. Кроме того, погода вполне позволяла, да и виноградник, раскинувшийся щедро по всему периметру двора, прятал сельчан от солнечных лучей. Но не спасал от белых паучков, спускавшихся по паутине в тарелки!

– Кушай, кушай! – Нина все время отвлекала меня от тоскливых мыслей и подкладывала закуски в не успевающую пустеть тарелку.

За время пребывания в селе я потолстела, причем сильно, но Нина говорила, что теперь я стала похожа на человека, поскольку раньше, кроме костей, обтянутых кожей, ничего во мне не было.