Теория Фокса

— А когда поняла это, попыталась удушить в зародыше, но было поздно. Галилея было не спасти, но вирус науки уже вырвался на свободу. В год смерти Галилея родился Ньютон — он взял его наработки и изобрёл дифференциальные уравнения, которые позволили измерить изменения во времени. И это породило первую волну. И скоро подчинило весь мир. Англичанам, с их искусственными ногами, нужен был один работник там, где остальным требовались десять. И скоро маленький и Богом забытый островок на северо-западе Европы становится Британской Империей, а могущественная Италия сжимается до не более чем туристического направления. И поэтому мир говорит на английском, а не на итальянском. Наука решает, кому жить, а кому умереть.

Взгляд Джима остановился на гранате, он смотрел на её тусклый, холодный блеск. От неё веяло смертью.

— Идет четвёртая волна, Нельсон. Четвёртая революция — сенсорная. И она будет помощнее всех предыдущих, пройдёт как цунами, сметая всё на своём пути. Началась в Америке, как и первая революция в Италии. Но кто в ней победит? Скажи мне, кто станет новой Англией?

Тот помолчал мгновение и наконец произнёс еле слышно:

— Китай.

Джим кивнул.

— Чтобы натренировать сенсоры, нужны данные и программисты. Много данных и много программистов. И у Китая есть и то, и другое, как ни у кого другого. Китай станет новой Британией! Добро пожаловать в новый мир.

— Синтез, значит… — Нельсон замер, прикрыв глаза. — Но как ты это делаешь?

Джим вздохнул.

— Ты хотел большую идею? Ну, так держи… Что было самым большим открытием тысячелетия? Двойная спираль ДНК, код жизни. Что может быть больше? Знаешь, кто его открыл?

— Уотсон и Крик.

— Пара сумасшедших студентов. И ничего больше. Что один, что другой. Никто, абсолютно никто не воспринимал их всерьёз. Без оборудования, денег, без каких-либо глубоких знаний. Просто пара любителей-экспериментаторов… Знаешь, что у них было, какое оборудование? Кусочки картона и проволоки, из которых они лепили модель ДНК. Со стороны это всё выглядело, как какой-то школьный проект. Конкуренты приходили посмеяться… И у конкурентов было всё — приборы, деньги, поддержка и признание. И тем не менее, открытие тысячелетия сделали именно Уотсон и Крик. Спроси меня почему.

— Почему? — голос Нельсона был едва слышен.

— Они следовали трём железным правилам синтеза. Первое: никогда не казаться самым умным в комнате. Потому что самому умному никто не поможет… Чувство превосходства и собственной значимости — вот лучшие друзья несчастных аналитиков, затерявшихся на обочине истории. Истинные знания не даются заносчивым неудачникам. Свою дозу синтезаторы получают не от осознания того, что правы, а от процесса поиска правды… Это было главной ошибкой конкурентов: они были столь самоуверенными, что никто не хотел с ними разговаривать, делиться информацией. Они самоизолировались. А Уотсон и Крик слушали и слышали. Они разговаривали со всеми, и все им помогали. И это второе правило синтеза: слушать и задавать вопросы. Не спорить.

— Не спорить?

— Никогда, Нельсон! Это же бессмысленно — спор невозможно выиграть. Когда спорят, люди не слушают. Вместо этого, пока говорит другой, они думают, что сказать в ответ. И в результате никто никого не слушает. Все лишь говорят!.. Поэтому победить в споре невозможно. Невозможно переубедить соперника, если лишь он не захочет этого сам. Так что задача синтезатора — не пытаться убедить, а быть готовым к тому, чтобы убедили его самого. Спор бессмыслен…

Джим перевёл дыхание.

— Ну и третье, самое важное правило. Иди вдоль реки Сакраменто и подбирай самородки. Прямо с поверхности. Не ищи рассыпное золото, не трать жизнь на это. Никогда не копай.

— К чёрту загадки… — прорычал Нельсон. — Не сейчас…

— Идеи — как золото, Нельсон, бывают двух видов — самородки и россыпи. Тот, кто ищет рассыпное золото, отфильтровывает тонны песка и находит лишь крупицы. Можно провести всю жизнь, зарываясь в один маленький прииск, и найти лишь крохотные идеи. Так физики ничего не знают об органической химии. Химики понятия не имеют о физике звёзд. Они все с головой ушли в свои маленькие мирки, свои прииски. Это копатели… Но ведь можно пройтись вдоль русла реки и найти огромные идеи, блестящие самородки, размером с кулак, лежащие прямо на поверхности — точно, как первые путешественники Калифорнии. Они просто шли вдоль реки Сакраменто и подбирали с земли гигантские куски золота. Они никогда не рылись в земле. Зачем копать?

— Странник, а не старатель? — откинулся назад Нельсон.

— Синтезатор… Зачем тратить всю жизнь и рыться в одном месте, когда чуть дальше, прямо за изгибом реки, лежат огромные идеи-самородки? Они лежат там и ждут тебя! Надо их лишь подобрать. Уотсон и Крик были странниками. Они узнали главные идеи из химии, физики, кристаллографии… А их конкуренты были типичными копателями, зарывшимися в одном прииске. Самоуверенные труженики лопаты, отказывающиеся поднять голову и выглянуть из своей ямы. Вот так… Три правила… Синтез… Собственно, так я узнал, что твои японцы потеряли золото.

У Нельсона перехватило дыхание.