Теория газового света

Дом давно проснулся. Кирилл почувствовал это сразу. Ощущения, звуки и запахи накатили на него, обожгли, как обжигает зубы студеная родниковая вода, стоит глотнуть ее слишком много. Где-то хлопали двери. За соседним поворотом коридора простучали босые шаги. Мальчишечий голос прокричал кому-то неразборчиво и весело. Снова хлопок двери. Гудели расшатанные половицы. Там, внизу, видимо, было много народу. Ветер трепал жалюзи, вырываясь из форточки. Недалеко шипела в умывальнике напористая струя воды.

Прозрачные стекла внешнего коридора блестели солнечными огоньками. Свет прозрачными ломтями ложился под ноги.

Прижимаясь к стене, Кирилл чувствовал: жизнь невидимыми потоками течет внутри Дома, под слоем краски и штукатуркой. Невидимыми артериями произрастает из его перекрытий, пульсацией передается по проводам электросети, разносится по комнатам, рождая в каждой свет и тепло…

Кирилл открыл глаза. Наваждение растаяло, точно возникший образ был лишь кадром диафильма и теперь лампочка погасла, а вместо цветного изображения на стене осталась белая несуразная простыня.

Он уставился в потолок, сморгнул и почувствовал холод. Тонкий сквозничок шел из-под рассохшейся, покрытой струпьями лака оконной рамы.

В реальности Дом был старый, обшарпанный и хмурый. За годы наблюдений за чужими жизнями он накопил столько воспоминаний, стал свидетелем стольких происшествий, что в конце концов затерялся в них. Затаился внутри лабиринта разделенных судеб и перестал пускать в него чужаков.

Кирилл знал – он здесь посторонний.

– Ничего, я ненадолго, – произнес он в пустоту.

Дом не ответил. Ответил кто-то сзади.

– Привет!

Не пойми откуда появившаяся Юля радостно подскочила к нему.

– Ты что тут делаешь?

Она была в пестром ситцевом платье. Тонкая, суетливая, похожая мельтешащими движениями на бабочку.

Кирилл не ответил.

– Ты заблудился? Может, тебя куда-нибудь проводить?

– Туда, где есть еда, пожалуй…

* * *

Столовая оказалась на первом этаже. Заманчиво гремела тарелками и отдавая запахом готовой еды. Смесь сладкого с горько-солоноватым, чуть пригоревшим.

Светло-голубые стены с развешенными вдоль окон пестрыми детскими рисунками. Беленый потолок. Помещение полуостровом вдавалось во внутренний двор, поэтому окна здесь были с обеих сторон. Столовая оказалась заполнена гулом множества голосов.

Тут оказалось человек пятьдесят, может, чуть больше. Подростки лет четырнадцати-пятнадцати и дети помладше. У них были все атрибуты, присущие счастливым деревенским летним каникулам: ободранные коленки и золотистый загар, темные веснушки на щеках и облупленные носы, расчесанные комариные укусы, царапины на локтях и пятна от травы на майках.

Но все-таки чувствовалось в них что-то… неправильное. Сломанное…

Проходя между столами, за которыми царило обыденное оживление, Кирилл чувствовал направленное к нему внимание.

За окошком раздачи, едва заметно колыхаясь подобно дрейфующей в океане льдине, стояла толстая тетка с похожими на паучьи лапки пальцами и сладкой улыбкой. На столе перед ней громоздились готовые порции – комковатая, невразумительная жижа, расплескавшаяся по тарелкам, походила на что угодно, но только не на нормальную кашу.

«Ничего, я здесь ненадолго…»

Время шло. Кирилл старался смотреть только перед собой, не сталкиваясь с другими взглядом.

Наконец доковыряв, он отставил почти нетронутый завтрак и не оборачиваясь направился к дверям. Он не знал, куда направляется, но нестерпимое желание остаться одному гнало Кирилла все дальше. Он не заметил, как оказался в незнакомом коридоре верхнего этажа.

Окна его выходили на второй корпус. Тот был ниже на два этажа и походил на обувную коробку: плоский прямоугольник. Со стороны он смотрелся таким же картонные, ненастоящим. Стоит поверить в это, представить все всерьез, и заметишь: окна нарисованные, а крышу можно снять и поглядывать за маленькими обитателями, не подозревающими, что над их головами завис действительный хозяин этой кукольной коробки.

Кирилл сел на подоконник, поморщился. Так он представлял себе веру людей в высшие силы. Вот живешь ты своей жизнью, чего-то хочешь, о чем-то мечтаешь, строишь планы. И вдруг налетает ветер, у твоего крошечного картонного домика срывает крышу, а тебя самого отбрасывает в сторону, искалеченного, безропотного и несчастного.

Или по-другому: тормоза не срабатывают. Машину ведет на скользкой наледи. Швыряет на встречную полосу. Сталкивает в лобовое. За секунду до тебе еще кажется: все обойдется. Страшного, которое разрушит твои планы, перечеркнет жизнь, еще можно избежать…

Нет. Не думать об этом. Только не об этом…

Но стоит прикрыть глаза, и воспоминания сами возникают перед мысленным взором, получают власть, и рождаются туманные картинки…

…– Нет, мне надо подумать. Это неправильно. Ему сейчас нужна поддержка, а я отправлю его непонятно куда, в незнакомую обстановку, к чужим людям.