Теория и история

Один из упрёков, предъявляемых приверженцами историзма экономистам, состоит в якобы отсутствии у последних исторического чувства. Они утверждают, что экономисты считают, что материальные условия жизни более ранних эпох можно было бы улучшить, если бы люди были знакомы с теориями современной экономической науки. Действительно, нет никаких сомнений, что положение дел в Римской империи было бы существенно иным, если бы императоры не занимались порчей денег и не приняли бы на вооружение политику ценовых потолков. Не менее очевидно и то, что массовая нищета в Азии была вызвана тем, что деспотичные правительства пресекали в зародыше все попытки накопить капитал. Азиаты, в отличие от западноевропейцев, не выработали правовую и конституционную систему, предоставлявшую возможность крупномасштабного накопления капитала. А народ, движимый старым заблуждением, что богатство деловых людей является причиной нищеты остального народа, рукоплескал всякий раз, когда правители конфисковывали имущество удачливых купцов.

Экономисты всегда отдавали себе отчёт в том, что эволюция идей – медленный, требующий много времени процесс. История знания – это описание последовательных шагов, совершаемых людьми, каждый из которых что-то добавляет к мыслям его предшественников. Не удивительно, что Демокрит из Абдер не разработал квантовую теорию или что геометрия Пифагора и Евклида отличается от геометрии Гильберта. Никто никогда не предполагал, что современники Перикла могли бы создать философию свободной торговли Юма, Адама Смита и Рикардо и превратить Афины в центр капитализма.

Нет необходимости анализировать мнение многих представителей историзма, считающих, что душе некоторых народов практика капитализма представляется столь омерзительной, что они никогда её не воспримут. Если такие народы существуют, то они навсегда останутся бедными. Иной дороги к процветанию и свободе не существует. Может ли кто-нибудь из сторонников историзма опровергнуть эту истину на основании исторического опыта?

Из исторического опыта невозможно вывести никаких общих правил относительно последствий различных способов действия и конкретных общественных институтов. В этом смысле верен известный афоризм о том, что изучение истории учит только одному: а именно что история ничему не учит. Поэтому мы можем согласиться с адептами историзма в том, чтобы не обращать особого внимания на тот неоспоримый факт, что ни один народ не поднялся до сколько-нибудь удовлетворительного уровня благосостояния и цивилизации без института частной собственности на средства производства. Не история, а экономическая наука вносит ясность в наши мысли о влиянии прав собственности. Однако мы должны категорически отвергнуть рассуждение, очень популярное среди многих авторов XIX в.: тот факт, что институт частной собственности якобы был неизвестен людям на первобытной ступени цивилизации якобы является веским аргументом в пользу социализма. Начав как предвестники будущего общества, которое уничтожит всё социальное зло и превратит землю в рай, многие социалисты, например, Энгельс, фактически стали адвокатами якобы блаженных условий мифического золотого века далёкого прошлого.

Адептам историзма никогда не приходило на ум, что за любое достижение человек должен платить свою цену. Люди платят только в том случае, если считают, что выгоды от получаемой вещи перевешивают потери от жертвования чем-то другим. Трактуя этот вопрос, представители историзма питаются иллюзиями романтической поэзии. Они проливают слёзы по поводу уродования природы цивилизацией. Как прекрасны были нетронутые девственные леса, водопады, пустынные берега до того, как жадность алчных людей испортила их красоту! Эти романтики от историзма обходят молчанием то, что леса вырубались для получения пахотной земли, а водопады использовались для производства электроэнергии и света. Нет сомнений, Кони-Айленд во времена индейцев был более идилличным, чем сегодня. Но в его нынешнем состоянии он даёт миллионам ньюйоркцев возможность отдохнуть. Все разговоры о великолепии нетронутой природы бессмысленны, если не учитывать то, что получает человек, «оскверняя» природу. Безусловно, красоты Земли были великолепны, пока на них редко ступала нога визитёров. Коммерчески организованный поток туристов сделал их доступными для многих. Человек, думающий: «Как жаль, что я не один на этой вершине! Незваные гости портят мне всё удовольствие», забывает, что он, возможно, не смог бы взобраться на этот пик самостоятельно, если бы фирма-оператор не предоставила всё необходимое оборудование.