Теория и практика аргументации

Коммуникативные возможности ВОП непосредственно связаны со структурой вопроса и вопросно-ответной процедуры. В каждом вопросе представлена систематизация достигнутого уровня знания вне зависимости от того, о каком виде знания идет речь — научном, обыденном или каком-нибудь еще. Именно в вопросах реализуются особые коммуникативные цели участников дискурса. Так собственно информационная цель выглядит следующим образом: спрашивающий хочет внести изменения в свою базу знаний, получив от партнера по коммуникации недостающую информацию.

Вместе с тем порядок вопросов, особенно системно представленных, детерминирует ответы. В свою очередь, ответы представляют собой варианты завершенных высказываний. Но в любом случае ответ всегда порождается вопросом и при этом зависит от: целевых, прагматических, коммуникативных, других установок спрашивающего и отвечающего.

Взаимоотношения между вопросом и ответом внутри ВОП оказываются несимметричными по разным основаниям. Вопрос всегда задается для того, чтобы соотнести его с ответом. Это происходит даже в случае с риторическими вопросами, ответ в таком случае явным образом может не артикулироваться. Иногда же артикуляция ответа, в случае риторического вопроса, является просто необходимой, как, например, в конкретных ситуациях переговорного процесса{93}. В том же случае, когда речь идет не о риторических вопросах, полученные ответы всегда позволяют реконструировать исходные вопросы.

Внутри системы ВОП, реальной или виртуальной, вопрос всегда связан не с ответом, а с некоторым множеством возможных вариантов ответов. Такая несимметричность вопросов и ответов по-разному формировалась и проявлялась в истории культуры. При этом вопрос внутри системы ВОП всегда выполнял лидирующие функции. Например, в истории философской мысли один и тот же космогонический вопрос соотносился с разными вариантами ответов у Фалеса, Гераклита, Анаксимена, Анаксимандра и так далее. Философская мысль по своей внутренней природе аргументативна и в этом смысле демократична.

Вместе с тем в мифах, сказках в различных формах магических традиций вопросы соотносились не с возможными вариантами ответов, а с одним-единственным ответом по схеме вопрос-ответ, ставка — жизнь{94}. В таком контексте оказывается, что вопросы в мифах и сказках демонстрируют недемократичность тех обществ, в контексте которых они возникали. Задающий вопрос, загадку был наделен властными полномочиями, либо выполняя управленческие функции внутри сообщества, например, в качестве вождя племени, главы государства (царь, король и так далее), либо являясь носителем какого-то эзотерического знания (шаман, колдун, знахарь и так далее). Более того, эти две властные позиции могли просто совпадать, что, в частности, проявляется в понятии “rex”, в котором в определенном смысле соединяются позиции и царя, и жреца{95}. Более того, вопросы мифов и сказок носили фатальный характер.

Соответственно ответ в системе ВОП, опять-таки исторически, носил подчиненный, зависимый характер. В тех же сказках и мифах, например, ответ рассматривался как “некое разрешение, внезапное освобождение от оков, которые налагает на вас вопрошающий. Отсюда как результат то, что правильный ответ тотчас же лишает спрашивающего силы”{96}. Линия такого соотношения между вопросом и ответом на “сказочном материале” четко прослеживается по работам В.Я.Проппа, который фактически, наряду с другими проблемами, исследует место ВОП в сказках.

В “Морфологии сказки” Пропп анализирует эту проблему в разделе под рубрикой “Герою предлагается трудная задача”. Здесь он рассматривает общую схему анализа различных вариантов трудных задач, в число которых входят и непосредственно вопросно-ответные процедуры{97}. В свою очередь, в работе “Исторические корни волшебной сказки”, которая вырастает на базе первой работы, Пропп разворачивает содержательный анализ задач, выделенного типа, в разделе под рубрикой “Трудные задачи”.

При этом мне представляется важным подчеркнуть, что у Проппа речь идет о сказке как таковой вне зависимости от ее территориально-географической принадлежности. Об этом писал сам Пропп, оценивая свою работу как “работу по сравнительно-историческому фольклору на основе русского материала как исходного”, а не как работу исключительно по анализу русской волшебной сказки{98}. Сказка, как это очень точно замечает Пропп, позволяет оценивать социальные институты прошлого. Среди социальных институтов прошлого мне бы хотелось выделить институт власти. В этом контексте, на мой взгляд, вопросно-ответные процедуры оказываются лишь частным примером, показывающим особенности функционирования системы властных отношений.