Теория языка: учебное пособие

Виноградов В.А. Этнолингвистика // Русский язык. Энциклопедия. М.: Большая Российская энциклопедия, Издательский дом «Дрофа», 1997. С. 647–649.

Герд А. С. Введениев этнолингвистику. – СПб., 1995.

Гура А.В. Символика животных в славянской народной традиции. – М.: Индрик, 1977.

Детерминизм языка и культуры: в поисках лингвокультурных соответствий. Материалы научно-практической конференции. В 2 частях. Ч. 1. – М.: Уникум-Центр, 2001.

Исаев М.И. Словарь этнолингвистических понятий и терминов. – М.: Изд-во Флинта, Наука, 2001.

Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси. – Л., 1986.

Маслова В.А. Лингвокультурология. Учебное пособие. – М., 2001.

Никитина С.Е. Устная народная культура и народное сознание. – М., 1993.

Русский язык в современной социокультурной ситуации / Тезисы докладов и сообщений 3-й Всероссийской научно-практической конференции РОПРЯЛ. – Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2001.

Толстой Н.И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. – М., 1995.

Язык и национальные образы мира. Материалы международной конференции. – Майкоп, 2001.

Языковое сознание и образ мира. Сб. статей. – М.: РАН, 2000.

5.8. Антропологическая лингвистика

Термин «антропологическая лингвистика» возник в США для обозначения этнолингвистической проблематики в ее расширенном представлении. В России он приобрел иной смысл – рассмотрение языка с позиции человека, человеческого коллектива и нахождение в языке материала для характеристики интеллектуальной деятельности человека. Поэтому типичными стали исследования на темы «язык человека» и «человек в языке» (Э. Бенвенист).

Показательны названия статей и книг: Колесов В.В. Мир человека в слове Древней Руси (1986); Апресян Ю.Д. Образ человека по данным языка: попытка системного описания // ВЯ. 1995. № 1; Караулов Ю.Н. Русский язык и языковая личность (1987); коллективный сборник «Язык. Человек. Картина мира: Лингвоантропологические и философские очерки». Ч. 1. – Омск, 2000.

Между тем антропологическое направление в изучении языка, вероятно, присутствовало и в самых древних учениях о языке. Что касается XIX в., то уже В. фон Гумбольдт видел в языке «орган внутреннего бытия человека», выразителя «духа народа». Еще определеннее о месте человека по отношению к языку сказал Бодуэн де Куртенэ: «Человеческий язык, человеческая речь существует только в мозгу, только в «душе». Не случайно, младограмматики сосредоточились на изучении не языка вообще, а языка отдельного индивидума. Напомним слова акад. А.А. Шахматова о том, что «реальное бытие имеет язык каждого индивидуума», а язык села, города, области, народа – «научная фикция». Кстати, популярный в наше время термин «языковая личность» впервые был употреблен В.В. Вингорадовым в 1930 г. Теперь он понимается как любой носитель языка – авторитетный (например, крупный писатель) и вполне рядовой (носитель любой формы существования языка – литературного, просторечия, территориального или социального диалекта). В языковой личности ученого интересует язык в самых разных аспектах – и как система, и как текст, и как способность, и как конкретная разновидность языка (идиолект), или «языковой (речевой) портрет» и даже его дискурс. Так, написано немало работ о языково-речевом портрете литературных персонажей, имеется диалектный словарь одной личности (с включением в него слов-диалектизмов и фразеологизмов). Описан как «языковая личность» известный русский языковед А.А. Реформатский (в книге «Язык и личность», вышедшей под ред. акад. Д.Н. Шмелева).

Стала подчеркиваться общетеоретическая ценность этого подхода к языку. Так, В.М. Алпатов, сравнивая два подхода к анализу языка – системоцентричный (наиболее последовательно проводившийся Бодуэном де Куртенэ и Ф. де Соссюром) и антропоцентричный («интуитивный», приближающий науку о языке к психологии), отмечает правомерность обоих из них, но в то же время подчеркивает, что антропоцентричный более характерен для работ, посвященных исследованию семантики, а системоцентричный – там, где языковым чутьем можно пренебречь, доверившись логике процедурного анализа. Указанные два подхода – не что иное, как отражение взгляда на язык с двух позиций: 1) с точки зрения рядового носителя языка (для него «в первую очередь существуют слова, а не операции над ними») и 2) с позиции исследователя языка [ВЯ. 1993. № 3: 24]. Кому-то покажется, что для науки позиция ученого-исследователя, обычно опирающегося на логичную и непротиворечивую теорию, предпочтительнее. А если иначе, то зачем наука и предлагаемые ею методы описания языка (звуков, слов, частей речи и т. п.)?