Теория каваии

История, которой Дарджер посвятил всю свою жизнь, называется «История девочек Вивьен из Выдуманного Королевства, или Великая Гленделийско-Ангелианская освободительная война» и представляет собой род эпической поэзии, довольно пустяшной по содержанию. Автор изобразил другой мир, как две капли воды похожий на наш, где есть два воюющих царства. Взрослые из царства гленделийцев денно и нощно издеваются над детьми, используя их в качестве рабов, всячески притесняя и подвергая пыткам. В другом царстве, называемом Аббиэния, детям предоставлена такая же свобода, как и взрослым. Чтобы спасти детей из соседнего царства, живущие в Аббиэнии девочки-сестры из семейства Вивьен вступают в ожесточенную битву. Эти златовласые девочки в возрасте от пяти до семи лет верхом на огромных драконах борются за освобождение маленьких жертв от рук злых и свирепых взрослых из царства гленделийцев. Драконы время от времени превращаются в девочек. В своих иллюстрациях Дарджер тщательно изображает жестокие зрелища детских казней, расчлененные тела и прочее. Пожалуй, тут сказалось влияние прочитанных им в детстве историй про войну Севера и Юга.

Дарджер не получил ни художественного, ни хоть сколько-то удовлетворительного общего образования; в деле писательства и рисования он исключительно самоучка. В каком-то смысле можно сказать, что это художник, отказавшийся от взросления, от зрелости. У него никогда не было ни женщин, ни друзей, ни знакомых, поэтому он толком даже не знал, чем женское тело отличается от мужского. У голеньких девочек на его рисунках часто можно обнаружить между ног крошечный пенис, и прием этот повторяется как нечто само собой разумеющееся.

В 1980-х годах наследие Дарджера было обнародовано: оно попало в сферу современного искусства и привлекло к себе внимание на фоне общего интереса к творчеству художников-самоучек и душевнобольных. В этой области работы Дарджера приобрели весьма харизматичный статус. Однажды я побывал в той меблирашке, где он прожил в одиночестве полвека. Я смотрел на многочисленные оставшиеся от него иллюстрации и кипы рукописей. За несколько десятилетий накопилось несколько десятков альбомов со всякой всячиной, и это произвело на меня глубокое впечатление. В альбомах помещались тесно вклеенные изображения и фотографии кавайных девочек, вырезанные из газет и журналов, которые он подбирал на улицах или доставал из мусорных баков. Дарджер относился к своим альбомам как к сокровищу. Забыв о времени, он глядел на иллюстрации и вкладывал всю свою душу в написание своей истории.

Иллюстративный и нарративный материал Дарджера обнаруживает удивительное сходство с «Сейлор Мун». И в том и в другом случае фигурируют девочки предпубертатного возраста, еще не определившиеся в гендерном отношении, которые объединяются под эгидой общего дела и вступают в схватку с великим злом, превратившись в жестоких воительниц. Это сходство на уровне содержания, сюжета. Сестры Вивьен отважно воюют со взрослыми и лезут вон из кожи ради освобождения детей — и точно так же пятерка лунных морячек ведет решительные бои против вторжения взрослых, зрелых женщин вроде злой королевы.

Но это еще не все. В произведениях Дарджера, когда девочки попадают в отчаянное, затруднительное положение, откуда ни возьмись появляется взрослый капитан Дарджер, спасает их, напутствует мужественными словами, после чего удаляется. В «Сейлор Мун» роль такого капитана играет Такседо Маск. Истинное лицо этого взрослого персонажа остается неизвестным. По одной из версий, это перевоплотившийся тщедушный Мамору-кун, однако истинная личность персонажа окончательно не установлена[156]. Как бы то ни было, общим для обеих историй остается одно противоречие: незрелые девочки воюют со взрослыми как с воплощением зла, но в какой-то момент их спасает именно взрослый — хороший, всемогущий взрослый. Оказавшись под защитой совершеннолетнего (зрелого), несовершеннолетнее (незрелое) впервые предстает в свете каваии, и мир превращается в утопию, полную добра, благости, тесной дружбы. Наконец, необходимо подумать о важном различии. В Америке об истории Дарджера никто не знал, она творилась втайне, а когда узнали, она вызвала культурный скандал. В Японии же, напротив, мультфильмы-анимэ продолжают иметь высокий рейтинг: дети, сидя на полу в гостиной традиционного японского дома, с замиранием сердца ждут еженедельных выпусков анимэ, и в этом заключена реальная разница. Кроме того, тут кроется явное различие между культурой, которая рассматривает незрелое и несовершеннолетнее как болезненное и дегенеративное, и культурой, которая видит общественную и повествовательную ценность в том, что вечно продолжает оставаться детским и незрелым.

Как сказано в стихотворении Мати Тавары:

улыбающаясярозоваямордочкаКитти-тян
насрезекамабоко
неужелионакогда-нибудьстанетженщиной?[157]

,[158]

Глава 7. Каваии в японской печатной продукции