Теория хаоса

Неужели они правда об этом говорят?

– Все дело в Энджеле.

– Что?

– Я сейчас про «Богему». Моя реакция была в основном связана с тем, что произошло с Энджелом. Я, эм… Я потерял кое-кого ранее в этом году.

– Ох, прости. Я очень заблуждалась. Мне очень жаль.

Энди вздохнул.

– Все в порядке. Но это правда здорово меня потрепало.

– Наверное, говорить об этом ты не захочешь?

– Да. – Энди почувствовал облегчение от ответа. – Если это нормально.

– Конечно, нормально. Мы не обязаны говорить о том, о чем не хотим.

Однако сейчас нужно было найти тему для разговора. Потому что Энди не был готов вешать трубку.

– А что насчет тебя? – сказал он. – Что насчет твоих предпочтений?

Хотя Энди и был потрясен своей смелостью – кем он сейчас вообще себя считает? – смех на другом конце нарушил крепящееся в нем напряжение.

– Зависит от определения, – ответила она. – Не все определяют это одинаково, знаешь.

Энди на самом деле… не знал этого. Но до его ответа она заговорила снова:

– Хочешь рассказать мне, что было с твоей бывшей девушкой? Ну знаешь, раз уж вы, парни, не расстаетесь, потому что в тайне оказываетесь геями.

(То, как эта девчонка заставляла Энди смеяться, не шло ни в какие сравнения.)

– Ее звали Стефани, – начал он. –  Мы встречались с девятого класса и до прошлого лета…

Он остановился. В этот момент он услышал, как мама выкрикнула что-то оскорбительное и входная дверь хлопнула так сильно, что одна из настенных рамок с драконом свалилась со стены.

Его разум помутился, в то время как воспоминания о неприятных обстоятельствах его расставания со Стеф заполнили все мысли. Это была еще одна причина, почему у Энди были проблемы с конгрессменшей.

Он проглотил слова, которые собирался сказать Шелби.

– У нас ничего не вышло, – прозвучало вместо этого.

– Так теперь ты ждешь «ту самую»?

– Можно и так сказать, – ответил он, благодарный за то, что она уловила его настроение и не стала расспрашивать. –  Тем не менее меня полностью устраивает быть одному. (И не проходить через подобное снова, добавил он про себя.)

– Поняла.

Они снова молчат, но на этот раз все спокойно. Органично.

– Эй, Уолтер? – сказала она.

– Да?

– Спасибо, что нормально отнесся к моему вопросу.

– О том, являюсь ли я геем?

– Да.

– Как бы там ни было, я не думаю, что могу злиться на тебя, Шелби. – Энди тут же пожалел о своих словах и захотел заставить их исчезнуть, потому что они звучали слишком слащаво. Стефани такое не нравилось. –  Я хочу сказать… – он начал оправдываться. –  Последние несколько недель ты была для меня невероятно хорошим другом. Я очень ценю это.

Шелби не отвечала, и пауза начала затягиваться. Пока шли эти секунды, Энди думал, не убила ли его сентиментальность все настроение. И теперь он немного злился на себя за то, что не сумел промолчать.

– Ты считаешь это дружбой, – внезапно произнесла она.

На этот вопрос Энди не рассчитывал.

– Ну… Да? – Он ответил неправильно? –  Я могу относиться как к чему-то другому?

– Нет… дружба – это хорошо, – ответила Шелби. Но уверенной она не звучала. (Что крайне смутило Энди.) – Послушай, мне надо бежать, – сказала она. – Когда ты возвращаешься?

– Завтра.

– Ладно. Дай мне знать, когда ты будешь дома, хорошо?

– Хорошо…

Что, черт побери, сейчас произошло?

– Пока, Уолтер. – Она повесила трубку.

Родители Энди прекратили перепалку какое-то время назад, и поэтому он погрузился в тишину. Он сидел один в подземелье замка двухъярусной кровати, разглядывая сплющенного дракона.

И больше всего он желал, чтобы сейчас было что выпить.

Бекки

Ногти Шелби были сгрызены под корень. Чего она не делала… уже шесть месяцев. Она позвонила своей любимой кузине четыре раза за последние двадцать три минуты, но та не отвечала.

Да, Бекки была одной из немногих людей, которые относились к Шелби не как к бесценному и ограненному драгоценными камнями ювелирному яйцу, которое не берут в руки без перчаток, поэтому и у нее не было проблем с тем, чтобы не отвечать на звонки Шелби. Но это был именно тот раз, когда Шелби жалела, что Бекки не относится к ее звонкам как к сигналам тревоги.

Было ли это уничтожение ногтей чрезмерным? Точно да. Она чувствовала, как в ее груди происходит буквально термоядерная реакция синтеза и деления, но она полностью понимала – своим разумом, – что ее паническая реакция мозга не совсем подходила под обстоятельства.

Но первым, что пришло ей в голову, когда Уолтер произнес «друг», была не самая приятная мысль. Да, так получилось, что ей бы не помешал «друг». Но, по правде, она до конца не оправилась от того, что случилось в последний раз, когда она позволила себе привязаться к кому-то (кто не был ей родственником).

Телефон зазвонил.

Она бросилась к столу, чтобы взять его, но тот вывернулся из руки и упал на пол.

Наклоняясь за ним, она только поняла, насколько сильно трясутся у нее руки. Она скользнула пальцем по экрану и включила режим динамика.

– Алло?

– Эй, детка, – раздался голос.

– Бекки?

– О господи. У кого-то начался эпизод, – ответила Бекки.

– Что случилось?

Шелби сделала глубокий вздох.

– Уолтер сказал мне, что мы друзья.

– Хм… кто такой Уолтер?

– Мальчик из моей школы.