Теория хаоса

Прошло тринадцать дней (почти что) блаженства, и Энди никогда еще не чувствовал себя настолько живым. И не просто живым: находясь рядом с Шелби, узнавая больше о ней и видя, через что ей пришлось пройти и что пришлось пережить, Энди почувствовал надежду впервые со дня смерти Эммы.

Более того, сейчас был ранний вечер, и он гнал на велосипеде вниз по склону, ловя лицом порывы воздуха, в то место, которое он не ожидал, что посетит добровольно.

Прошлой ночью Энди и Шелби вместе со своими отцами ходили поужинать. В дополнение к очень неловкой моментальной дружбе («Это явно судьба, раз нас обоих назвали Чарльзами», – сказал Доктор Августин, когда он с отцом Энди начали сверять свои календари, чтобы найти дату для совместного катания на зиплайне) ощущение того, какими мирными могут быть отношения между людьми, когда все друг с другом ладят, застало Энди врасплох: он правда скучал по той маме, которую знал, и хотел наладить с ней отношения.

На прозрачно-голубом небе сияло солнце и слышалось щебетание птиц (когда вообще Энди в последний раз обращал на это внимание?). Быть может, это добрый знак. Папа уехал из города утром по делам, поэтому Энди решил потратить несколько следующих дней на попытки восстановить отношения с любимой мамой. Ее уже не было дома, когда он проснулся (и была ли она дома этой ночью вообще), так что Энди решил достать старый добрый горный велосипед, чтобы проехать пять километров до штаб-квартиры избирательной кампании Крис Криддл, также известной как дом его старого ворчливого дедушки-тезки.

Энди заметил машину мистера Лока еще до маминой, и его позитивное настроение на улучшение отношений испарилось. Его не должно было удивлять, что мистер Лок был тут – это офис кампании, а он был ее менеджером.

Но само его нахождение здесь – то, что женщина, носившая Энди под сердцем, наняла мужчину, который способствовал тому, что ребенок Энди был удален из тела дочери этого человека, – напомнило Энди обо всем, чем была известна его мама, и это заставило его хотеть выть и сломать что-нибудь. В этот момент он уже хотел развернуться и отправить все мысли о воссоединении матери и сына на свалку. Потому что это, очевидно, было плохой идеей, у которой не было и шанса.

Но затем Энди подумал о том, что Шелби сказала ему, когда он поделился своим чувством зависти к ее отношениям с родителями: как бы некомфортно это ни ощущалось, иногда лучшим решением бывает дать человеку – особенно родственнику – быть правым.

Поэтому он глубоко вздохнул и направился к главному входу.

Энди обрадовался, когда взятые с собой ключи пригодились, так как дверь оказалась закрытой. Это было странно, но он решил не задумываться.

– Мам? – позвал он, заходя в помещение.

Ответа не последовало, но он слышал ее смех.

Это был хороший знак. Если она смеялась, то у нее достаточно хорошее настроение, наверное.

Энди потратил несколько секунд, чтобы прокрутить в голове заготовленные слова, и затем отправился в глубь офиса. Дверь была приоткрыта, и он стал еще более уверен в себе, когда оттуда раздался новый взрыв смеха.

– Привет, мам, я…

«…наверное, вижу очень плохой сон», – потому что когда Энди толкнул дверь, то увидел свою мать сидящей на столе спиной к нему, обнаженной по пояс.

А мистер Лок без рубашки стоял перед ней. С расстегнутыми брюками.

– ЭНДРЮ! – закричала мама, пытаясь слезть со стола и одновременно схватить свои вещи. Задев коробку с документами, она упала и ударилась головой о книжную полку, а Энди был настолько парализован, что не шевельнулся подхватить ее.

Мистер Лок был полностью занят заметанием следов, и даже не подумал проверить, в порядке ли она.

– Слушай сюда, парень, – он не мог застегнуть все пуговицы на рубашке и заправил в брюки просто так, – ты будешь держать язык за зубами, понял меня?

– Не смей с ним так разговаривать, Джейк!

– Помолчи, Крис, – зарычал он. – Если ты хочешь выиграть выборы, то позволишь разговаривать с ним, как я за… ААААА!

Он закричал, потому что Энди смог перебраться через стол и бросил через бедро эту деревенскую задницу на столешницу. Под ударом та раскололась.

После Энди выбежал в коридор и бросился к выходу. Пока он трясущимися руками дергал за дверную ручку, звук ее голоса донес до него слова, которые он хотел бы услышать давным-давно: «Джейк, тебе нужно уйти!»

Но было слишком поздно. Энди понял, что это конец. Особенно когда он захлопывал дверь и мама высунула голову из двери кабинета и прокричала не «Мне жаль», или «Эндрю, пожалуйста, прости меня», но «Пожалуйста, не говори отцу!».

Путь домой он не помнил совсем. На самом деле Энди не обращал внимания ни на что, пока не достал коробку с полки в гардеробе с надписью ТРОФЕИ и не обнаружил, что она пуста. Углубление за шкафом оказалось тоже пустым: он действительно выкинул последнюю бутылку после того, как Шелби вышла от него после… «Мортал Комбата». Весь его запас алкоголя был вычищен. Что заставило Энди подумать о том, что отец мог подозревать что-то плохое во время своего отсутствия.

Теперь уже было неважно.