Теория литературы

Эстетизм ярко выражен у Ф. Ницше, который утверждал, что "существование мира может быть оправдано лишь как эстетический феномен"3, и провозглашал идеал человека, упоенного своей силой и ни с какими ограничениями не считающегося. Яркое художественное освещение (притом весьма критическое) подобного рода эстетизм получил в повести О. Уайльда "Портрет Дориана Грея". Эстетизм ницшеанского толка повлиял на художественную культуру XX в., в то же время он стал предметом критики - серьезной и обоснованной. Так, по словам Т. Манна, "существует какая-то близость ...> несомненная связь между эстетизмом и варварством"4.

Эстетизм агрессивный, отвергающий иные ценности, часто оказывается связанным либо с утопическим культом будущего, либо с элитарной оторванностью от образа жизни и интересов большинства, с иронической надменностью. Этот род мироотношения парадоксальным образом ведет к ослаблению и даже притуплению живого, непосредственного эстетического чувства: непомерное потребление красоты грозит обернуться пресыщением. Жизнь, превращенная в нескончаемую погоню за эстетическими переживаниями, неминуемо оказывается пустой и бесплодной. По словам С. Киркегора, "тот, кто отвергает этический путь жизни сознательно и выбирает эстетический, уже не (29) живет эстетической, т. е. непосредственной жизнью"5. Неудивительно что погружение в мир эстетизма нередко оборачивалось для художников духовными драмами и даже трагедиями, весьма характерными для первых десятилетий нашего века, зеркалом чего стал роман Т. Манна "Доктор Фаустус".

На протяжении последних десятилетий дала о себе знать и иная форма эстетизма, чуждая трагическому пафосу и свободная от культа силы. Она связана с тем, что именуется постмодернистской чувствительностью. Ощущение мира как хаоса, в котором нет места каким-либо смысловым ориентациям, здесь воплощается в исполненной иронии "метафорической эссеистике", склонной к фантастике и пародированию, призванной доставлять удовольствие своей аморфностью, неопределенностью, загадочностью1. Эстетизм, как видно, многолик2.

Нежелательной крайностью противоположного характера является антиэстетизм. В пору упрочнения христианского сознания отвержение эстетических ценностей обусловливалось жесткостью полемики с языческим тяготением ко всяческой роскоши3. В близкие же нам времена оно диктовалось культом научного знания (вспомним в этой связи "Разрушение эстетики" Д.И. Писарева, а также третирование искусства тургеневским Базаровым), либо прямолинейной и тенденциозной защитой ценностей этических, как у позднего Толстого, который в трактате "Что такое искусство?" писал: "Понятие красоты не только не совпадает с добром, но скорее противоположно ему ...> Чем больше мы отдаемся красоте, тем больше мы удаляемся от добра"4. Подобного рода подозрительно-недоверчивое отношение к эстетическому было спародировано А.П. Чеховым (безнравственно носить бороду, если из нее можешь сделать подушку для бедного). При всем том, что антиэстетизм односторонен и уязвим, он в ряде ситуаций имел и серьезные человеческие резоны. По словам И. И. Виноградова, "крестовый поход нравственности против эстетики" явился закономерным следствием "сосуществования под одним небом красоты и зла", с чем не должно мириться нравственное чувство5. (30)

Если антиэстетизму XIX в. было присуще некоторое жертвенное благородство, то в нашем столетии (особенно в 20-40-е годы) недоверие к эстетическому, распространившись еще более широко, обрело бездушный, казенный, принудительный характер: понятие эстетического в атмосфере повсеместной идеологизации культуры находилось под полузапретом, оно возродилось в общественном сознании лишь в пору "оттепели" - в середине 1950-х годов.

В начале XX в. были предприняты опыты преодоления крайностей эстетизма и антиэстетизма. Так, С.Н. Булгаков, придавая огромное значение эстетическим эмоциям ("благодаря красоте у человека вырастают крылья, он чувствует себя не комком материи или двуногой обезьяной, но бесконечным духом, питающимся абсолютным и божественным"), в то же время говорил, что культ эстетического и игнорирование ценностей иного рода нежелательны и даже опасны: "Эстетические восприятия пассивны: они не требуют подвига, напряжения воли, они даются даром, а то, что дается даром, способно "развращать"6. Сходную мысль позже высказал М.М. Бахтин. Он отметил, что "эстетическое видение" оправданно и насущно, поскольку не претендует быть "философским видением единого и единственного рая"7. Таким образом, в сфере культуры (включая современную) насущны (в качестве ее нормы) мирное взаимодействие и гармония между эстетическими и всеми иными (познавательными, этическими, жизненно-практическими) сторонами сознания и деятельности людей.

7. ЭСТЕТИЧЕСКОЕ И ХУДОЖЕСТВЕННОЕ