Теория литературы. Чтение как творчество

Меж ими все рождало споры
И к размышлению влекло:
Племен минувших договоры,
Плоды наук, добро и зло,
И предрассудки вековые,
И гроба тайны роковые,
Судьба и жизнь в свою чреду,
Все подвергалось их суду.

Каждое новое поколение, вступающее в жизнь, вновь и вновь возвращается к этому обозначенному Пушкиным кругу проблем. Содержательность «Евгения Онегина», однако, – лишь одна из составляющих его успеха. Другая заключена в жанре. В 1823 г., начав работу, Пушкин сообщал П. А. Вяземскому: «…я теперь пишу не роман, а роман в стихах – дьявольская разница». Завершая свой труд, поэт в предпоследней строфе последней главы писал:

Промчалось много, много дней
С тех пор, как юная Татьяна
И с ней Онегин в смутном сне
Явилися впервые мне —
И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще неясно различал.

• Обратим здесь внимание только на один аспект затронутой проблемы. Роман традиционно, с древнейших времен, – вид эпического искусства. Определяющим, ведущим в нем выступает момент объективного художественного исследования. В «Евгении Онегине» (действительно – большая разница!) важную роль играет также начало субъективное, личное. В нем постоянно ощущается присутствие Пушкина в качестве участника описываемых событий. В романе отразились вкусы, симпатии, привязанности поэта. Мы узнаем о его отношении к театру и актерам, знакомимся с оценками различных литературных направлений и писателей. Нередко Пушкин, отойдя от основной сюжетной линии произведения, связанной с Онегиным, в многочисленных отступлениях рассказывает о своей жизни, о своем творчестве. Определение жанра романа – свободный, – данное самим поэтом, исчерпывающим образом характеризует его.

Необычность произведения отражается в открытой связи автора со своими персонажами. Он внимательно следит за ними, комментирует, оценивает их поступки и суждения:

Письмо Татьяны предо мною:
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.

Поэт признается: «Я так люблю Татьяну милую мою». Ему нравится ее скромность, чистота души, сила чувства, искренность. Татьяна любила природу, чтение, была мечтательна и задумчива. Это – милый поэтический образ русской девушки. Онегин поразил ее воображение: он был так не похож на молодых помещиков, окружавших Татьяну, – «пора пришла, она влюбилась». Письмо Татьяны к Онегину являет одну из самых задушевных и прелестных страниц русской поэзии. Оценка героини, ее место указаны самим Пушкиным: «Татьяны милый идеал». Действительно, по сию пору, не уменьшаясь, но возрастая, нравственный авторитет Татьяны является непререкаемым. Чистота ее облика, глубина чувства неизменно привлекают симпатии читателей.

Композиционное значение образа Татьяны в том, что без сопоставления с ним не может быть понята эволюция Онегина.

Своеобразие жанра сказалось и в языке романа. Он полон иронии – от доброй, еле заметной улыбки до язвительного сарказма. Люди, лишенные чувства юмора, вряд ли смогут правильно оценить многие ситуации в произведении:

Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель,
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня, —

писал Пушкин в первой главе. Ирония в словах «Вреден север для меня» маскирует намек на южную ссылку поэта. Именно к этим словам Пушкиным было сделано примечание: «Писано в Бессарабии».

Только непониманием пушкинской иронии можно объяснить те суждения критиков о Ленском, в которых он объявлялся карикатурой на поэтов-романтиков, «оторванных от жизни». Пушкин действительно посмеивается над юным поэтом, который «пел поблеклый жизни цвет без малого в осьмнадцать лет». Вспомним также строфы 37–39 в главе шестой, в которых Пушкин описывает возможную судьбу Ленского, останься он жив. Конечно же, ирония здесь несомненна, но где же карикатура? Да и мог ли Пушкин издеваться над тем, чем еще вчера жил сам, чем жили его друзья поэты-романтики В. Кюхельбекер, А. Дельвиг и другие.