Теория невероятности

Когда президент узнал о трагической судьбе государственного секретаря, на душе стало пусто и холодно. Не таким представлял он своё президентство. Знал, что в этом болоте чертей предостаточно водится, но, что сам так быстро и глубоко в нем увязнет? – это огорчало моральный кодекс нормального человека, заложенного с молодости. И пилило, пилило… хоть на каждое обвинение и находилось вынужденное оправдание.

На смену душевного холода и пустоте пришёл нездоровый жар: а как же Трактор? – Фаина Франсуазовна? Догадывается, что он… не совсем президент, а точнее – самозванец под именем народного избранника Есентука Курила Кириловича? Заметила разницу, пронзилась мимолётной догадкой? Доложили ли ей из неизвестных источников обстоятельства подмены президента? Как с ней-то быть? Приблизить или вовсе убрать? Ведь трое важных государственных лиц жизнью поперхнулись из-за его прихоти. Столько крови пролилось… не явной, правда, но всё ж… Так стоит ли рисковать и оставлять… Николай подавился мыслями. …Оставлять такого свидетеля, он же и исполнитель негласного поручения, на страх своему дальнейшему жизненному расцвету? А с другой стороны, необходимы надёжные, исполнительные помощники – как без них? Голова кругом шла от стольких навалившихся вопросов. И это он ещё не подошёл к решению государственных вопросов: народное хозяйство со всеми его заводами, фермами, полями, лесами, строительством, ресурсами и ещё бог знает чем; финансы, политика… черт бы её выдрал за космы. Николай подошёл к бару, налил полфужера коньяку и залпом выпил. Он повторил эту операцию ещё дважды, закусывая лишь шоколадом, и будоражащие вопросы стали потихоньку удаляться прочь – видно, ушли туда, откуда явились. А следом явились приятные мысли. «О! – подумал Николай, – кажется, я иду верным путём».

Спустя неделю, Елизавета Павловна – секретарша так грустно окончившего жизнь, почившего в личном кабинете государственного секретаря, вернулась домой с работы в противнейшем состоянии организма. Хотелось ругаться, плеваться… – атмосфера последних дней располагала.

Она одела мягкие тапочки в коридоре, сбросила лёгкую прозрачную кофточку на пуфик и, зайдя на кухню, обомлела. Груда немытой использованной посуды с объедками завалила стол. Использованные салфетки в опустошённых стаканах отдавали нравами свойственным прежде общественным столовым. Фужеры лежали в грязных тарелках. У Елизаветы Павловны закружилась голова, и ослабели ноги. Она опустилась на стульчик и мысли пчелиным роем пронеслись в голове. Кто мог забраться в квартиру одинокой женщины и сотворить такое свинство? И почему не сработала сигнализация? Да и вообще, как такое могло быть: воры, устроившие пиршество в чужой квартире – сплошная чушь, глупости и не стыковки. Елизавета Павловна встала со стула, подошла к холодильнику и не смело открыла дверцу. Опустошённые полки лишились своих деликатесов. Кое-что осталось, но было вывернуто из своих посудин, пакетиков, кулёчков. Создавалось впечатление, что здесь рылась группа голодных бездомных субъектов, или же какие-то аборигены с диких островов.

Она решилась обследовать квартиру на предмет нанесения ущерба, а после уж позвонить в полицию. Полиция примчится через две минуты, но кто даст гарантию, что они не поцупят то, что ещё не украдено? Легко после всё списать на злоумышленников.

Секретарша зашла в комнату с комодами, шифоньерами, тумбочками и сразу увидела непорядок: закрытая дверца шифоньера зажала желто-зелёную яркую ткань. Елизавета Павловна долго думала, вспоминая, что же это за наряд такого цвета? Но сколько не напрягала память, так и не нашла ответ, решив выйти из положения совершенно просто – открыть дверь и посмотреть.

Дверь то она открыла, и посмотреть посмотрела, но то, что увидела внутри поразило её намного сильнее, чем если бы там прятался африканский крокодил. Из огромного проёма шифоньера на неё дерзко смотрело лицо мадам Жопан, принарядившейся зачем-то в униформу службы благоустройства города. При этом голову её украшала синяя фуражка с высокой тульей и внушительной кокардой работника железной дороги. Опять же, где могла служба благоустройства города найти униформу громадного размера, вместившую госпожу Трактор – это первое, что приходило на ум.

– Это вы? – вскрикнула секретарша и рухнула на сзади стоявшее кресло. Взмокшие волосы слиплись на лбу.

– А ты думала кто? – как-то, чересчур нагло, начала разговор Фаина Франсуазовна.

Рот её раскрылся в зеве, обнажив гордость хозяйки – острые звериные клыки.

– Зачем врала, что я хотела загрызть твоего шефа? Я его только обняла по-женски – он сам отошёл – совсем слабый здоровьем был. Потому тебя, дуру тощую, и держал под стать себе. А вот на настоящую женщину силёнок и не хватило, – она снова раскрыла зев в хохоте, оголив клыки и издав такой львиный рык, что Елизавета Павловна утратила сознание, а следом отошла духом.

На панихиде в честь усопшей, вновь назначенный государственный секретарь, стоя рядом с новой секретаршей официальным голосом сказал: