Теория невероятности

Ей сообщили, что свежая новость быстрее ветра летит – это уж факт. Пришлось согласиться и смириться.

– Нам теперь в доме трубы на новые поменяют? Старые-то текут безбожно, – предположил один из жильцов.

– А мне унитаз заменят на новый за счет социальных фондов? – поинтересовался следующий.

– Держи карман шире! – гаркнула в ответ тёща. – Вам, если мёд, так ложкой – всё бы бесплатно, всё бы на дармовщину, – встала на защиту государственных интересов Изабелла Викторовна.

– Но хоть ворота въездные во двор отремонтируют? Ведь на соплях держатся – того, гляди, упадут.

Изабелла Викторовна изобразила строгость на лице и на все пожелания соседей наложила свою резолюцию:

– Вам бы только сосать с государства последние соки, да жилы вытягивать – оно ж не ваше, а так – ничьё. – Лешина тёща за один час превратилась с яростную патриотку и защитницу интересов государства. – Нет, чтобы собраться, взять инструмент, купить материалов и дружно всем вместе, устранив неполадки, погасить неудобства. Что вам, например, в субботу мешает объединиться и все ваши же пожелания превратить в жизнь? Вот то-то же – лучше в пивном баре водку жрать, чем себе благо сделать. В этом тоже виновато государство?

Обличив соседей в лености и нежелании трудиться для своего же блага, Изабелла Викторовна уже ступила на первую ступеньку крыльца, как какой-то наглец потянул её сзади за юбку. Приняв такую дерзость за противодействие соседей её патриотическим речам, Лешина тёща выплеснула возмущение наружу в виде внезапно извергнувшегося вулкана. Но оглянувшись, увидела, группку детей, один из которых и дёрнул по-детски за юбку.

– Тётя Иза, а детскую площадку нам дядя Леша сделает? – непринужденно спросил малыш под одобрительные взгляды своих друзей.

«Тётя Иза» уже была готова изрыгнуть раскалённую лаву на головы мнимых недоброжелателей, как увиденное, заставило её переменить гнев горгоны на ласковый взгляд любящей матери:

– Ну, конечно же, сделает. Дядя Лёша добрый – он даже ни одного таракана не убил, потому что – как ни как, а всё ж живая тварь, и кормушку для них под столом устроил… И вам площадку устроит.

Изабелла Викторовна, считая разговор оконченным, повернулась и лишь успела занести ногу на следующую ступеньку, как сзади её снова потянули за юбку. Застёжка не выдержала потуги и оборвалась, высвободив юбку от обязанности облегать причудливые телеса тёти Изы. Телеса обнажились. Всё тот же малыш, не обращая внимания на оголившуюся перед ним тётю, спросил:

– А когда дядя Леша сделает площадку?

Тот, кому в жизни не довелось видеть горгону, не много потерял в эмоциях доставшихся соседям от взорвавшейся Изабеллы Викторовны. Ярость и гнев были такой силы, что всё живое во дворе, включая выгуливающихся кошек и собак, замерли каменными бездыханными изваяниями. Разобрать слова, как после ни старались вспомнить, не представлялось возможным. Это был сплошной рёв, захлёстывающий слова, стоны, визг и ещё бог знает какие человеческие выделения. Примерно так в кино изображают налёт вражеской авиации. За это время никто не пошевелился, не вздохнул, не моргнул.

– Так, когда же дядя Леша сделает площадку?.. – малыш по-взрослому требовал указать точное время выполнения работ.

Эта сигнальная фраза всех вернула к жизни: тётя Иза, подхватив рукой юбку и побросав сумки, помчалась по лестницам домой. Соседи задвигались, зашумели. Собаки загавкали. Дятел продолжил долбить кору дерева во дворе.

Друзья-собутыльники приветствовали появление Брыни в пивном баре поднятыми кружками с целебным, по данным некоторых медицинских работников, в основном: санитаров, шоферов, уборщиц, – напитком. Пиво пенилось, искрилось, играло янтарём.

С этого дня друзья стали любить Брыню значительно сильнее прежнего, одновременно завидуя и втихомолку мечтая, чтобы он где-нибудь больно оступился. Не хорошо отличаться от товарищей положением – это чревато неискренностью.

«Брыня! Если ты смог укротить тёщу, то ты действительно святой, – зашумели друзья. – А то, что мы в данный момент не видим нимб у тебя над головой – похоже, он просто вышел пообедать. Без нимба в свиту президента никак не попасть, как ни хитри, а ты попал. Так что он у тебя настоящий. Только теперь следи за ним и своей святостью, которую можно легко уронить на государственной службе. Там же, как в авгиевых конюшнях… смрад, да и среда далеко не божественная. А не удержишь благой огонь в руках – вмиг всё перемениться может на клоаку. Потому как ныне ты тёщу на поводке держишь, но если она с цепи сорвётся – то сразу же узнаешь, каков нрав мопса из преисподней. Мы за тебя будем переживать, и если ни молиться – сам понимаешь, что в пивном баре творить молитву – это святотатство, то чокаться бокалами и толкать здравицы в честь твоей стойкости от напасти бесовской».

«Спасибо, други», – ответил Брыня, не скрывая слезу на глазах, и заказал всем присутствующим по бокалу пива.

«Виват!» – прокричали три раза друзья и погрузили губы в пенистые воды. Воды раздались и оставили на верхних губах товарищей белый отпечаток отхлынувшей волны.